Брат-чародей
Шрифт:
— И про «поэтическое» тоже не надо, — продолжал подъелдыкивать мохон. — С Гражены и одного поэта уже достаточно будет… Ой! — и он с шутливым испугом закрылся руками, словно ожидая от Гражены звонкой оплеухи.
— Так, два! И кто у нас теперь третий на очереди краснеть? — как ни в чём не бывало, Тончи широко огляделся в поисках новой жертвы. — Гина, а ты чего молчишь?…
Потухшее было из-за Лартниса веселье стало разгораться с новой силой…
Архивные поиски Ченя имели, в числе прочего, одно техническое последствие. А именно то, что в грудах древних бумаг чародей раскопал сильно подпорченные временем документы. Это означало, что теперь, ко всем прочим
— Ой, нет, — заныла Гражена, — только не это! Я лучше месяц буду тут полы мести, только не возиться с этой скучной писаниной!
— Насчёт мести здесь полы, считай, что ты меня уже уговорила! — кивнула Кемешь. — Только кто займется перепиской? Эд-Тончи я уже не могу просить, он и так уже столько раз… Михо быстрее пишет топором по дереву, чем пером по бумаге. Гина…
Сердитую речь Кемеши прервал неразборчивый голос.
— Ты что-то сказал? — обернулась она к его источнику.
— Я говорю — я могу. Переписывать, — прокашлявшись, громче повторил Юз.
Кемешь задумчиво подождала, пока новичок подойдёт ближе.
— Ты… правда можешь?
Тот уверенно кивнул.
— Я дома для всей нашей улицы писарем работал. Они говорили — у меня рука лёгкая. Мол, если я пишу за них прошение, то всё у них там выходило, — объяснил Юз.
Чародейка обернулась к Дженеве:
— Тогда ты покажешь Юзу, как попасть в Башню? — и, дождавшись её кивка, повернулась к Гражене. — Знаешь, где тут стоят мётлы?…
…И опять Дженева и Юз шли рядом под холодным, моросящим дождиком. И в этом вполне можно было, обыграв, найти забавную закономерность, но Дженева, честно говоря, даже не вспомнила, что это можно сделать. Её мысли сейчас были наполнены вчерашней встречей с Лартнисом — точнее, болезненными воспоминаниями об искалеченности старого друга; о той его внутренней трещине, из которой вдруг выплёснулся его плач… Вдобавок ко всему этому ей пришлось-таки признаться себе, что что-то в этом общем ощущении болезненности касается её лично. Касается её самой. Девушка нахмурилась этой мысли и, прежде всего, проверила уголки своего сердца: не завалялась ли там случайно влюблённость в старого приятеля?… Нет, вроде нет. Даже точно нет — и она, как и раньше, может честно и прямо смотреть в глаза маленькой Соснины, жены Лартниса и матери его сына… Дженева с облегчением вздохнула — нет, с Лартнисом её, как и прежде, связывают только дружеские чувства.
Ох… Задумчиво шагавшая Дженева чуть даже не запнулась: в том-то всё и дело, что уже не связывают! Мелкие детали вчерашнего пронеслись перед её мысленным взором; детали, которым она тогда не придала значения… Лартнис изменился. Очень изменился. И этот Лартнис уже не стал бы ухохатывать их с Граженой, рассказывая им разные смешные истории… или учить их выдувать стекло… Этот Лартнис уже не захотел бы водить дружбу с ней. Ох…
— Ты извини… Я тогда немного грубо… себя вёл, — сквозь обволакивающий туман жалостливых мыслей прорвался серьёзный голос её спутника. Она подняла к нему лицо — и ответно улыбнулась.
— Пустое. Как тебе, кстати, на новом месте?
— Хорошо. Только я там переселился. Михо уговорил меня перебраться к нему
— О, вместе веселее, конечно! — согласилась она. И добавила со вздохом. — Два мешочка вейхорского чая…
— Что?
— Ничего… Осторожно, здесь спуск и скользко!
— Ну и грязюка же здесь у вас… У нас дома даже в самые дожди и то чище. И суше.
— Ага. У нас тоже. У нас почва каменистая и…
— Так ты не местная?… А откуда?
— Я-то из Астарении. Там, где Яса ещё такая узенькая и маловодная. Не то, что здесь…
Разговаривая обо всём и ни о чём, они добрались до Башни. Там их встретил Чень, провёл на место, посадил поближе к окну, объяснил, что нужно делать, — и ушёл по своим делам.
Дженева с тоской оглядела покосившуюся стопку старых бумаг, аккуратно разложенные письменные принадлежности, нетронутую свечу, заблаговременно торчащую в подсвечнике… И подняла взгляд на сидевшего напротив неё Юза. По его лицу трудно было догадаться, что он сейчас думает о предстоящей им нудной работе.
— Ну… ты сам вызвался! — вздохнула она и потянулась за первым листом.
…Работать с Юзом оказалось вполне себе ничего. Он не приставал без нужды с расспросами, что, мол, тут делать и как, не слишком отвлекал её по пустякам и не отказывался поболтать, когда становилось уже совсем скучно. Более того, очень скоро Дженева разобралась, что отстранённая и немного высокомерная молчаливость Юза лишь ширма, за которой находится интересный и доброжелательный собеседник. Главное, нельзя было самому пытаться отодвинуть эту ширму: от любой сторонней попытки проявить здесь инициативу Юз тут же хмурился и замыкался. Быстро сообразив это, девушка обдуманно перестала делать неправильные движения — и результат не замедлил себя ждать. Неизбежная утомительность чернильно-перьевого занятия переросла в приятство интересных бесед и поучительных рассказов, окрашенных в мягкие оттенки лёгкого юмора. Даже Чень, время от времени заглядывавший к ним, однажды почти всерьёз попытался выяснить, а что такого забавного они смогли найти в переписке старых отчётов. Ребята лишь прыснули в ответ.
По вечерам они сдавали чародею сделанную за день работу, а потом втроем пили чай. Иногда к ним присоединялась Кемешь, да не одна, а с печеньем или блюдечком варенья. Так что Дженева однажды улыбнулась себе, что пропавший тогда вейхорский чай, оказалось, пропал не зря.
И одно только царапнуло ей сердце. Это было ещё в самый первый день. Вечером, когда она вернулась домой, к ней в комнату заглянула Гражена. Искоса поглядывая на неё, подруга нарочито безразличным голосом всё пыталась что-то выспросить. Дженева, торопливо уплетавшая остывший ужин, её намеков никак не ловила. Тогда та, не выдержав, зашла в лоб.
— А по-моему, этот Юз неровно к тебе дышит.
Дженева поперхнулась супом.
— С чего ты взяла?
— Ну кажется мне так… А тебе ещё не кажется?
— А мне вот кажется, — прокашлялась Дженева, — мне кажется, что тебе один раз такое уже казалось. С Керинеллом. Помнишь?!
Гражена немного потухла — но тут же снова воспрянула духом.
— Ты лучше подумай, зачем ему надо было сегодня напрашиваться вместо меня?
— Может быть, он просто хотел произвести на Кемешь хорошее впечатление.
— Может-может-может быть, — иронично пропела Гражена. — А когда он вчера всё выспрашивал у меня, кто тебе Лартнис, что ты ему так обрадовалась? На кого он тогда хотел произвести впечатление? А? — победно вскинула она голову.
Дженева задумалась. Что-то в этом было… Недаром же и ей самой что-то такое показалось. Ещё тогда, когда она впервые увидела его у Ченя. Неспроста же у неё тогда мелькнула мысль — а не из-за неё ли тот мальчишка из трактира оказался у чародеев?…