Брат для волчонка 2
Шрифт:
Но что сделано — то сделано.
Теперь оставалось только делать вид, что никаких причин теракта начальник станции даже предположить не может. Донести до сержанта военной полиции подозрения о том, что теракт как-то связан с курсантом Стоуном, означало сдать самого себя.
Марвин замял убийство, сделав из него несчастный случай. И чуть не угробил этим прозорливым решением всю станцию.
Но… Кто же знал, что «юрист» не успокоится? Ведь затаился, зараза.
Эрг мог бы составить Астахову компанию, но в него вошло слишком много
Вот он-то теперь и отдувался, пытаясь найти подход к незнакомому замполичу.
Мастер-сержант вздохнул про себя, представился и начал нащупывать тропочку на болоте:
— Мне посоветовал к вам обратиться пилот со станции СП18-37… Не знаю, вспомните ли вы его?.. Илинг его фамилия.
— Ги? — спросил пятнистый замполич. Фамилия его была Гарман, и он был ужасающе молодой, лет 25-ти от силы. — Ги Илинг? Конечно, помню. Мы с ним служили на грунте. Чем могу помочь?
Парень оказался вежливым и доброжелательным. Но смотрел так, словно не Астахов был после первого реомоложения со своими девяносто двумя годами, а наоборот.
Этакой до крайности самоуверенный тип, если бы он не был замполичем на боевом крейсере, Астахов посоветовал бы ему сходить к психотехнику.
Вот как такому можно хоть что-нибудь объяснить?
Мастер сержант вздохнул: тут или всё рассказывать про Рэма… Но что будет, если замполич его не возьмёт? Или… Не говорить ничего.
Вернее, говорить только то, что можно подтвердить документами. Домыслы — в утилизатор.
— Да парнишка у нас на обучении есть, — решился он на компромисс с совестью. — Совсем зелёный, двадцать один год, а выглядит вообще на шестнадцать. Но тенестойкость уже выше, чему у пилота первого класса.
— Сколько? — сразу заинтересовался Гарман. — 13? 14?
— 18, — ответил Астахов. — По первому медтестированию. То есть в итоге будет плюс-минус два.
Гарман присвистнул. Эмоции он не скрывал совершенно.
— А в свободный торг почему его контракт не даёте? — спросил он в лоб.
— Нету пока никакого контракта, — легко признался Астахов. — Я курсантов только завтра тесты везу сдавать. А знакомец ваш привязался, что, мол, парня надо только в хорошие руки. Совсем как мальчишка выглядит. Да и ведёт себя как мальчишка. Он — наполовину экзот, проблемы могут быть с экипажем. Вот я и решил переговорить предварительно.
Гарман кивнул. Скупо поинтересовался:
— Медкарта?
Астахов отправил замполичу на браслет медицинские данные и голограммку Рэма.
Тот бесцеремонно вызвал её в полный рост. Хмыкнул.
— Действительно, полуэкзот. И — пацан-пацаном. Я посоветуюсь и свяжусь с вами сам.
И отключился.
Астахов ощутил, что его поимели в какой-то особенно извращённой форме. Замполич — ещё сам мальчишка, но уверенный — как нож в масло…
Что же это за крейсер такой, где 25 лет замполичу? И ведь, судя
Астахов подумал-подумал и открыл пилотский чат в дэпе — слухи, сплетни…
Выяснил, что «Персефона» — крейсер с самой дурной репутацией.
А вот экипаж в основном молодой. Там капитану — не больше чем замполичу, если не в бумаги глядеть, а в лицо.
И вот на такой корабль отдать Рэма?
Астахов вспомнил, как вытащил Илинга пилот с «Персефоны», тоже совсем мальчишка.
23 года… Может, такого же, как Рэм брали, сразу после курсов?
А Илинг-то, выходит, не просто везунчик… У него и в самом деле есть знакомцы на «Персефоне». И замполич его сразу вспомнил.
На грунте, значит, вместе служили?
Кровища на грунте была на Мах-ми пять лет назад. Неужели Гарману было тогда, как Рэму?
Утром Рэм секунд пять вертел в руках палочку-шприц стимулятора: брать или нет? Но всё-таки взял с собой.
Спал он плохо: снились обрывки домашней жизни, экзаменов в колледже. Впрочем, Джей, Лудди и Макс, запуганные Эргом, спали не лучше.
Аппетит был не лучше сна, но Вальдшнеп строго следил, чтобы съедено было всё. Зато повёз курсантов и в самом деле Астахов.
Мрачный, не выспавшийся, да ещё и зачем-то с переносным багажным контейнером-сумкой, в таких обычно возят вещи, он сразу взялся ворчать на курсантов.
Но Рэм ему всё равно обрадовался. И как-то успокоился сразу. И крепко уснул в шлюпке.
Дальше всё тоже пошло гладко. Прилетели на здоровенную станцию, где был спецоновский учебный центр.
Правда, летели полдня, несмотря на то, что с двумя проколами.
Астахов не соврал — тесты нужно было сдавать на почти привычных тренажёрах, чуть более новых и навороченных, но имитировали-то они шлюпку.
Рэм даже испугаться не успел.
Машин в огромном зале оказалось в три раза больше, чем курсантов. Их рассадили всех сразу. Быстро провели инструктаж. Вместо шлемов надели наушники с гарнитурой, для общения с инструкторами.
Новые тренажёры ещё более точно имитировали пульт управления шлюпкой, и Рэм, которому сказали, что сначала будет пара тренировочных заданий, совершенно расслабился.
Он выполнил пару фигур, ответил на вопросы невидимого инструктора, какие-то ленивые и вполне доброжелательные.
И вдруг в наушниках раздалось: «Спасибо. Тест завершён».
Пацан даже растерялся немного:
— Как, уже всё?
— Это испытания вне квалификации, — с улыбкой пояснил инструктор. — Необходимый минимум вы знаете. Этого достаточно.
Рэм выбрался из тренажёра. Следом вылез Дин. Потом Макс. Минут через десять отпустили и остальных.
Астахов повёл их в столовую. Вот только тут Рэм и заметил, что он какой-то нерадостный.
Он не знал, что хмырь из военной полиции запретил даже сообщать посторонним о попытке теракта на станции. И Астахова мучила совесть.