Брат, мсти за любовь!
Шрифт:
— Дерьмо! — брезгливо поморщился Кубометр и словно какую-то заразу сгреб с себя и монеты, и бумажки.
Монашка уже перестала биться как курица, которой отрубили голову. Утихла. Типа, смирилась. Таракан даже руку с ее рта убрал.
— Это не дерьмо, — тихо сказала она. — Это лепта…
— Какая еще на хрен лепта?
— Женщина пришла в храм к богу, — спокойным, увещевающим голосом начала она. — И у нее было всего две монетки. Лепта — это очень мелкая монетка. Но она отдала их все. Она отдала богу все, что у нее было. Господь наш Иисус Христос сказал,
— Слушай, ты чо мне тут туфту какую-то втираешь?
— Ты нераскаявшийся грешник. Душа твоя черна. Покайся, впусти господа нашего в свою заблудшую душу…
— Вот поет, вот поет… Заткнись, поняла?
— Как скажешь. Я замолчу. Но ты не волен надо мной…
— Волен. Еще как волен! Вот вдую тебе по самые яйца, узнаешь тогда, волен я или нет…
Монашка стала белой как мел, задрожала. А потом вдруг успокоилась.
— Значит, господь наш хочет узнать силу моего смирения, — себе под нос пробормотала она. Но Кубометр услышал ее.
— Вот-вот, смирись… И получай удовольствие…
Они приехали в загородный дом. Кубометр велел Штурму отвести монашку в комнату с решетками — была такая. И крепко запереть ее. Можно было бы и в подвал ее сунуть, к Антоше и Эльдарчику. Но там не на чем будет ее иметь. А в комнатушке той хоть кровать есть.
Кубометр отправился к себе. Комната его самая большая в доме. Но грязная, неухоженная, паутина в углах. И не мебель тут, а насмешка. Хорошо, Тонька здесь. А куда же он без нее. Она для него как походный чемодан…
Тонька стояла у окна. В брючном костюме за штуку баксов, деловая. Духами от нее французскими пахнет.
— Что, все успокоиться не можешь? — не оборачиваясь к нему, спросила она.
— Не понял, ты это чего? — нахмурился Кубометр.
— Ну ладно, я понимаю, у тебя хрен вместо мозгов, на баб тебя тянет. Трахал ты своих сучек-фотомоделек. Ну и трахал бы. Они сами того хотели… На монашку чего позарился? Совсем с ума сошел, да?..
— Эй, вы чо, сговорились?
— Кто это вы?
— Ну, Таракан мне тут втирал. Теперь ты…
— Так нельзя трогать монашку. Это же святое…
— Да болт я клал на все эти святости…
— Вот-вот, свой вонючий болт ты на все это и кладешь!
— Заткнись, а?
Тонька развернулась к нему. Впилась в него злым взглядом.
— Я тебе не шлюха, понял?.. Ты не смеешь со мной так разговаривать!..
— Еще как смею!..
Совсем оборзела баба. Нюх потеряла. Как же такую не поучить?..
Кубометр подошел к ней. Гадко улыбнулся. И с силой ударил ладонью по лицу. Она потеряла равновесие, отлетела к стене, растянулась на полу. Он снова подошел к ней, занес для удара ногу. Но передумал. Нагнулся, схватил ее за волосы и принялся тягать по полу. Тонька визжала, сыпала проклятиями, но он ее не слышал. Он слышал только себя.
— Ты никто! Ты тварь! Ты просто половая тряпка! — рычал он. — Хочу, полы тобой протираю. Хочу…
Он остановился, наступил на Тоньку ногой. Задумался. И его губы изогнулись в демонической улыбке.
— А захочу, на толпу отдам.
Кубометр плюнул на растоптанную и униженную Тоньку и вышел из комнаты.
Он мог прямо сейчас наказать ее. Натравить на нее пацанов, те с радостью отымеют ее сразу во все щели. Хотя, стоп! Штурм ее родной брат. Еще залупнется. А на счету сейчас каждый боец. Ладно, хрен с ней, с этой сучкой. Надо чисто монашкой заняться. Уж больно сильно его к ней тянет. Аж зубы сводит…
Вместе с монашкой в комнате находился Штурм. Здоровенный парень, всегда такой деловой. Бывало, возникал не по теме, понты кидал. Но в принципе пацан ничего. И в деле проверенный. Сейчас он охранял монашку. Для него, для своего босса, стерег…
— Все, ты мне не нужен. — Кубометр показал ему на дверь. Выматывайся, мол.
— Что ты хочешь с ней сделать? — неожиданно борзо спросил Штурм.
— Как что? — осклабился Кубометр. — Трахнуть… А ты чо, что-то имеешь против?
— Имею!.. — отрезал Штурм.
От такой наглости у Кубометра в голове застучало.
— Чо ты сказал?!
Бешенство волнами накатывало на него. И с каждым мгновением волны становились все выше, все шире…
— Что слышал, то и сказал!.. Ты ее не тронешь!
И Штурм демонстративно загородил монашку своей широкой грудью. А та и рада. Как же, защитничек нашелся…
— Ну ты, пес!.. — Не в силах сдерживать себя, Кубометр схватил его за грудки.
Но тотчас же мощным ударом в солнечное сплетение Штурм сбил его с дыхания, заставил разжать руки. И тут же ударил раскрытой ладонью в челюсть. Кубометр не удержался на ногах и отлетел к двери.
Все-таки Штурм — это не его долбаная сестричка.
— Правильно, брат! — послышалось за спиной.
Кубометр обернулся. И увидел Тоньку. Очухалась гадина, приползла посмотреть на то, как ее братишка сцены тут устраивает.
Ничего, им сейчас обоим будет сцена.
Вне себя от бешенства, Кубометр вскочил на ноги, подлетел к Тоньке, схватил ее, вознес на руках и как бревно швырнул в Штурма. Тот никак не ожидал такого поворота. Растерялся, попытался смягчить падение сестры. И упустил из виду Кубометра. Тот также уподобился бревну. Но не простому, а таранящему. Он налетел на Штурма, опрокинул его на пол. Несколько раз с силой ударил его кулаками по морде, смял носовой хрящ, сломал пару зубов, смешал мозги. А потом начал лупить его ногами. И нет-нет поддавал Тоньке.
Сила в нем неимоверная. И неуправляемая. Он бил их обоих, пока не устал. Монашка все время сидела на кровати, в ужасе забилась в угол. Не видно ее, не слышно. Может быть, именно поэтому Кубометр ни разу не ударил ее…
Наконец он оторвался от Штурма и его сестры. Они были в отключке. Хватит мертвечину месить…
Кубометр обратил свой звериный лик к монашке.
— Раздевайся, сука! — заорал он.
Монашку трясло от страха. Но она набралась наглости покачать головой. Кубометр уже поднял руку, чтобы влепить ей пощечину. Но его остановил Таракан. Принесла его нелегкая…