Брат Посвященный

Рассел Шон

— Я должен представить вас Нисиме-сум. Она вас боготворит.

— Тогда лучше ей познакомиться со мной и убедиться, что я — обычная женщина, — засмеялась Окара. — Я с удовольствием приму ее у себя.

На лужайке перед подмостками слуги расстилали циновки и укладывали подушки. Публика начала рассаживаться в предвкушении вечерних развлечений. Сёнто и Окара сели чуть сбоку, на некотором расстоянии от сцены. Гости такого высокого ранга могли выбрать и более удобные места, однако Сёнто хотел видеть не только сцену, но и императора. Не изучай он властителей при каждом удобном случае, ему не удалось бы прожить так долго.

На сцене

разложили подушки, а впереди поставили арфу из слоновой кости. Когда все расселись, придворный из свиты императора, очевидно, знаток музыки, вышел на подмостки и дважды поклонился — один раз, опустившись на колени, — императору, второй — очень низко, но стоя, — публике. Словно по сигналу в небе показался медный краешек первой этой осенью полной луны.

— Досточтимые гости его величества императора Ва! — начал придворный. — Император просил княжну Нисиму Фанисан Сёнто и княжну Кицуру Омавара порадовать всех присутствующих исполнением «Песни зачарованного садовника». — Он поклонился в сторону занавеса, из-за которого вышли Кицура и Нисима. Девушки также дважды поклонились и заняли свои места на сцене перед взыскательной публикой. Кицура взяла в руки длинную — почти вполовину ее роста — серебряную флейту, а Нисима села за арфу. Они начали играть.

Флейта и арфа стройно выводили напевную мелодию, исполнив все три части произведения без единой фальшивой ноты или запинки. Было видно, что сестры играли эту пьесу много раз.

Уголком глаза Сёнто следил за императором. От него не укрылось, что средний сын Аканцу, сидевший сбоку от возвышения, жадно смотрит на сцену. «Ну вот, — про себя проговорил Сёнто, — похоже, у меня появилась проблема». Он снова перевел взгляд на императора и заметил, что и тот внимает происходящему с не меньшим восторгом. «Надеюсь, предмет его желаний — Кицура», — подумал князь. Он посмотрел на молодую флейтистку и сам почувствовал душевное волнение. За кого же князь Омавара отдаст свою дочь? Сёнто отогнал эту мысль, решив обдумать ее позже.

С волнующим крещендо переплетающихся партий арфы и флейты прозвучали последние такты «Зачарованного садовника», и музыка смолкла. Публика наградила исполнительниц искренними аплодисментами. Распорядитель вечера вернулся на сцену.

— Император желает подарить эти инструменты, некогда принадлежавшие куртизанке Раньё, княжнам Нисиме и Кицуре в знак благодарности за прекрасное выступление.

Девушки покинули сцену, и зрители проводили их поклоном.

— Она превосходно играет, Мито-сум, — заметила госпожа Окара. — Кто был ее учителем?

— Мой прежний духовный наставник, брат Сатакэ, обладатель множества талантов. Мне его очень не хватает.

— Монахи-наставники просто очаровательны. Как по-вашему, их специально обучают такому поведению?

Сёнто пожал плечами и про себя подумал: «Нет, Ока-сум, их учат концентрироваться. Это и есть источник, из которого они черпают свои возможности, — и чего бы я только не отдал за овладение одним лишь этим искусством!»

Нисима пробиралась через толпу навстречу отчиму и госпоже Окаре, то и дело задерживаясь, чтобы выслушать очередной комплимент. Девушка останавливалась и кланялась чуть ли не на каждом шагу.

— Нисима-сум, — обратился к ней Сёнто, когда она сняла сандалии, чтобы ступить на циновку, — «Зачарованный садовник» сегодня был чарующим, как никогда. — Князь с уважением поклонился дочери. — Должен сказать, музыкальные вкусы императора…

— Полностью совпадают

с вашими, дядя. — Нисима наклонилась и шепнула ему на ухо: — И, уверяю вас, задаваться тут совершенно не из-за чего.

Сёнто повернулся к своей приятельнице:

— Госпожа Окара, позвольте представить вам мою единственную и очень дерзкую дочь, Нисиму-сум.

— Счастлива познакомиться с вами, госпожа Окара. Я ваша давняя поклонница, и если бы мой скрытный дядя поведал мне о вашей дружбе раньше, я бы давно попросила его представить нас друг другу.

— Признаюсь, послушав ваше исполнение, княжна, это я должна считать за честь знакомство с вами. Вы великолепно играете, дитя мое. Если вы и вправду рисуете так хорошо, как говорит ваш отец, тогда ваши таланты просто изумительны. Обязательно зайдите как-нибудь ко мне в мастерскую.

Улыбка озарила лицо девушки.

— Благодарю вас, госпожа Окара, с огромным удовольствием.

Луна поднялась уже высоко — она осветила сад, посеребрила дорожку через Пруд Морских Коньков и смешала свое мягкое сияние с цветными пятнами фонариков. Распорядитель вечера вновь вышел на сцену и дважды поклонился.

— Сегодня император просит гостей воздать почести госпоже Окаре Харосю, чья серия гравюр на дереве «Двадцать один вид Большого Канала» по желанию императора была поставлена на сцене столичной танцевальной труппой сонса.

Придворный повернулся лицом к занавесу, из-за которого должны были появиться первые танцоры, и отвесил поклон. Невидимые слуги притушили светильники, и сцена погрузилась в полумрак. В лучах луны на траве сверкала роса, а с озера дул легкий бриз.

Глухо зарокотали деревянные барабаны, и единственный фонарик, с которого сняли затенение, осветил группу юношей и девушек, одетых крестьянами и склонившихся под тяжестью корзин на плечах в предрассветный час у канала. К барабанам присоединилась флейта — ее звуки затрепетали, словно крылья бабочки на ветру. Шесть танцоров в свободных рубашках и плоских крестьянских шляпах с коническим верхом сбросили тяжелые корзины и начали танцевать на импровизированной тропинке вдоль берега канала. Слуги открыли еще несколько фонариков — стали видны декорации, выполненные в стиле картин госпожи Окары, только значительно упрощенные. Юноши и девушки представили пантомиму, изображавшую сцены ухаживания и веселой пирушки. Гибкость движений танцоров-сонса, которая была результатом многолетних упражнений, приковывала взгляды публики. Юная танцовщица вышла вперед, приготовившись исполнить сольную партию, и Нисима коснулась руки отчима.

Новая любовница императора, понял Сёнто. Нисима раньше не видела ее, но князь был уверен, что дочь не ошиблась. Да, девушка была прекрасна. Даже костюм крестьянки не мог скрыть совершенных линий ее тела.

Танцуй так хорошо, как только умеешь, думал Сёнто. Император не всегда добр к тем, кого отвергает. Твоя единственная сила — в таланте, потому что взять тебя в жены не осмелится никто.

Она танцевала, и как! Девушка была не просто цветком, который император сорвал и обогрел заботой, она действительно обладала дарованием. Может быть, это защитит ее. С некоторым усилием Сёнто оторвал взгляд от танцовщицы и посмотрел на императора. Слепой экстаз правителя при виде своей сонсы явно читался на его лице — Аканцу, как младенец, совершенно не скрывал эмоций. Во всяком случае, сегодня ей ничего не грозит, заключил Сёнто, если только не считать угрозой вожделение императора.