Брать живьем! 1919-й
Шрифт:
– В город я приехал 30 декабря 1917 года, а уже в ночь на 1 января зазвучал колокольный звон: началось восстание против большевистской власти! Были избиты и посажены под замок едва ли не все члены Совдепа. На улицы Петродара вышло не менее пяти тысяч человек, они без труда разоружили несколько десятков красногвардейцев. И если бы не солдаты запасного полка, подоспевшие нам на выручку, быть бы большой беде! Опытным бойцам удалось сравнительно
– Сегодня ночью тоже было тяжело, – заметил я. – Извините, Григорий Иваныч, заглянул в ваши записи.
– Это ничего… Точно, запаниковали многие, тяжело пришлось городу.
Выкурив папиросу, Светловский присел за стол.
– Теперь о насущном, о тех самых дворянчиках. Намеренно разговариваю с тобой наедине, Данила. Как я уже отмечал, к Скворцову у меня вопросов нет. Человек проверенный, надежный. А вот другие…
– По виду они всей душой за власть Советов.
– Так ли это на самом деле, вот в чем вопрос?.. Ладно, будем на чеку… Итак, дворянчиков, похоже, и впрямь следует искать в бывшей чайной Корчицкого, ныне лучшей в городе столовой на Советской, бывшей Дворянской. В шифоньере у нас обретается несколько приличных костюмов и все, что к ним прилагается, от царских сыщиков достались накладные усы и бородки. Если спросят, представишься иногородним репортером, заехавшим в Петродар попить местной минеральной водицы. Хорошо бы свести с теми двумя знакомство, или хотя бы узнать, где они живут. Там будет видно, как мы поступим далее.
Он встал и вытащил из шифоньера новый прикид. Я тут же и примерил.
– Отличненько! – улыбнулся Светловский, осмотрев меня со всех сторон. – Вот тебе деньги, пообедай в столовке. – Он подошел к сейфу и вытащил из него пистолет. – А браунинг прикрепи резинкой на руку. Мало ли чего… Пойдем, прогуляемся. В доме по соседству для тебя нашлась неплохая комнатенка.
Мы спустились вниз и прошли по тротуару к углу квартала. Перебежав через проезжую часть, по которой катились экипажи, стали не спеша подниматься верх по Первомайской. Меня разбирало любопытство насчет конечной цели прогулки. И как же я удивился, когда Светловский толкнул дверь бывшего дома купчихи Сидоровой! Неужели я буду жить в здании, на котором сто лет тому вперед висела вывеска нашего сыскного агенства? Оказалось, что именно так. Более того, меня вселили в комнату, где оно располагалось!
– Здесь обитал один из красногвардейцев, – объяснил Светловский. – Сегодня утром, отдав ключи
Я положил ключи в карман, прошелся по комнате, испытывая странные чувства. Там, где было мое рабочее место с компом, стояла кровать, у окна – стол со стулом. Место Свешникова занимал книжный шкаф со стеклянными дверцами, в углу стоял табурет с примусом и чайником. Я вышел на середину комнаты и, оглядев все вокруг, покачал головой. Светловский заметил мое волнение.
– Ты, Данила, выглядишь так, словно уже был здесь когда-то.
– Возможно, – сказал я, подходя к окну и трогая пальцами подоконник, на который любил ставить чашку с кофе.
– Извините, – раздался женский голос.
Мы обернулись. У раскрытой двери стояла стройная кареглазая девушка с просительным выражением на симпатичном личике.
– Вы новые жильцы? – поинтересовалась она, поглядывая то на меня, то на начальника.
– А вам, извините, что за дело? – нахмурился Светловский.
– Я соседка, моя дверь почти напротив.
– Тогда понятно. – Светловский кивнул в мою сторону. – Вот кто будет вашим соседом.
– Очень приятно, – сказала девушка, глядя на меня. – Я делаю перестановку в своей комнате, не поможете передвинуть комод?
– Похоже, требуется грубая мужская сила, – улыбнулся начальник. – Подсобим барышне, Данила?
Из моей пропахшей табаком берлоги, мы перебрались в светлую, премилую комнатенку. Ажурные занавески на окнах, белоснежное покрывало на кровати, туалетный столик с пузырьками и флаконами, пуфики на крохотном диванчике, аккуратный ковер на полу, тонкие ароматы, все говорило о том, что здесь проживает особа женского пола.
Справившись с плевым делом, мы обменялись с хозяйкой любезностями и вернулись обратно. Пообщавшись еще немного, вместе вышли на улицу. Начальник, пожелав мне удачи, пошел той же дорогой в Угро, допрашивать Плешивого, а я пешком направился на бывшую Дворянскую, к дому Туровских. По дороге в кармане пиджака нащупал какие-то бумажки. Они оказались вырезками из дореволюционной газеты, одна с таксой легковых извозчиков, другая с заметкой криминального характера. В 1916 году из одного конца Петродара до другого можно было доехать днем за 40 копеек, ночью – за 50; на вокзал – за 40 копеек; из одной полицейской части в другую – за 25 копеек; поездка в пределах одной полицейской части обходилась седоку в 20 копеек.
Конец ознакомительного фрагмента.