Брать живьем! 1919-й
Шрифт:
О, а вот что-то вроде коротенького дневника. Не узнаю ли я из записей Светловского подробностей беспорядков в конце августа?.. Ну надо же! Ровно то, что надо:
«26 августа. Петродарский ревком подписал приказ о формировании батальона особого назначения. Неделю отсутствует связь с губернским Тамбовом и соседним Козловом. Елецкий УИК сообщает по телеграфу устаревшие сведения. Есть мнение, что мамантовцы продвигаются по линиям Грязи-Козлов, Грязи-Царицын, Грязи-Воронеж и в сторону Раненбурга и Лебедяни. Назначены уполномоченные по волостям уезда, принято решение об организации обороны на линии сахарного завода Гарденина. В ревкоме и Совдепе еще не паника, но до нее, судя по всему, недалеко.
27
28 августа. 150 белоказаков двигаются к Трубетчино со стороны Доброго. Повешен член сельсовета. В Петродар прибыли козловские чекисты, им удалось бежать из захваченного соседнего города.
29 августа. Трубетчино занято отрядом белоказаков в тысячу сабель. Петродар лихорадит. Многие служащие Совдепа отказались выйти на работу. Чекисты заставили их придти на службу. По городу ползут зловещие слухи. Под утро местные бандиты, воспользовавшись этим, начали грабить склады. Ревком ответил приказом №4, по которому мародеры должны расстреливаться на месте. Около 500 белоказаков вторглись в Шехманскую волость.
Здесь же сводка о рейде знаменитого генерала: «Утром 10 августа 4-й Донской конный корпус Мамантова (6 тысяч сабель, 3 тысячи штыков, 12 орудий, 7 бронепоездов, 3 броневика), прорвав фронт, углубился в тыл Красной Армии. 18 августа белоказаки захватили Тамбов, 22 августа – Козлов, 27 августа – Раненбург, 28 августа – Лебедянь».
Нашелся приказ ревкома о вводе военного положения: «В связи с продвижением казацких банд город Петродар и уезд с 26 августа объявляются на осадном положении. Всякое движение по городу совершенно прекращается с 10-ти часов вечера до 6 часов утра. Все увеселительные места и зрелища закрываются на все время осадного положения».
Я откинулся на спинку стула и закинул руки за голову. Что мне известно вообще о послереволюционном периоде? В результате Октябрьской революции 1917 года в России к власти пришили большевики и поддержавшие их левые эсеры. Советская власть установилась на большей части страны, но в казачьих районах ее не признали. Вспыхнули кровавые мятежи. В конце 1917 года на юг, в Донскую область, проникли ярые противники новой власти – генералы Корнилов, Деникин, Лукомский. Атаман Краснов возглавил белое казачество, генерал Деникин – добровольческую армию, насчитывавшую не менее 150 тысяч бойцов. Летом 1919 года Деникин издал «Московскую директиву», согласно которой целью широкого наступления являлся захват Первопрестольной. Белогвардейский фронт огромной дугой протянулся от моря Черного до Каспийского. В истории Гражданской войны не было более критического момента. Борьба в самом разгаре. Красные, белые, зеленые, самостийные в упоении колотят друг друга. В противоборство вовлечены все слои населения, мать горестно вздыхает, льет слезы, отец проклинает сына, брат идет на брата. Каждый отстаивает свою правду. На ум приходят строчки поэта Александра Прокофьева:
Когда мы в огнеметной лаве
Решили все отдать борьбе –
Мы мало думали о славе,
О нашей собственной судьбе
По совести – другая думка
У нас была, светла, как мед:
Чтоб пули были в наших сумках
И чтоб работал пулемет!..
Англия, Франция и иные державы азартно включились
А, может, поделиться с товарищем Светловским о том, что я на самом деле пришелец из будущего? Возможно, возникнет понимание, меня отправят на встречу с Дзержиннским, да что там, с самим товарищем Лениным! Я изложу вождю пролетариата все, что знаю, пусть решает… И что затем последует? Страна восстанет из пепла и станет Утопией Томаса Мора или скатится к еще более кровавой борьбе?.. Нет, такое «прогрессорство» мне не по душе!..
Мои размышления были прерваны приходом Светловского. Начальник выглядел серьезным, сосредоточенным, готовым действовать.
– Вчерашние сводки читаешь? – спросил он, поприветствовав меня. – Ну, и как тебе они? Не правда ли, бодрят?.. То-то и оно… Не успокаивают и ночные сводки.
Он бросил бумажные листы на стол.
– Как ты, выспался?
– Да вроде бы, Григорий Иваныч. Ну, что там со Шкетом?
– Думаю, смышленый мальчуган сослужит нам службу. Посмотрим… Сказал, что Белый – бывший офицер царской армии, не то прапорщик, не то подпоручик… Ты готов к выходу?
– Вполне.
– Тогда поехали на Площадную. Только что сообщили, что самочинщики наведались к бывшему купцу Терпугову. Руку ему сломали, из дома вынесли и одежду, и ценности.
Мы спустились вниз и уже тронулись к выходу, когда снаружи послышался громкий выстрел, и тут же внутрь влетела худощавая фигура в пиджаке и широких штанах с пистолетом в одной руке и гранатой в другой.
– Получайте, твари, за брата! – крикнул неизвестный, открыв пальбу. Вокруг нас засвистели пули, поднялся дикий грохот. Мы кинулись под лестницу и достали оружие.
– Брать живьем! – гаркнул Светловский.
Однако мститель не позволил нам даже высунуться. Расстреляв весь магазин, он отскочил к дверям, бросил в нашу сторону гранату и выскочил наружу. Ручное взрывное устройство волчком завертелось по полу, но взрыва, к счастью, не последовало. Едва улеглось волнение, как за дверями раздался винтовочный выстрел. Мы стремглав выскочили наружу: у входа на коленях стоял окровавленный милиционер и целился в бандита. Тот, держась за окровавленный бок, почти добрался до угла здания. Светловский первым бросился вперед и заломил ему руки за спину.
– Жалкая вышла у тебя месть, Плешивый! Всего-то ранил вон того беднягу!
– Пошел к дьяволу, тварь! – ощерился бандит, обнажив ряд пожелтевших неровных зубов.
Из здания высыпала куча вооруженных милиционеров и работников. Светловский привлек к себе внимание двух сотрудников и указал на Плешивого.
– За решетку его! Перевяжите рану, пошлите за доктором!
– Будет исполнено!
Светловский проследил за исполнением указания и повел меня к пролетке. По пути к дому бывшего торговца он не переставал возмущаться:
– Как тебе это, Данила?.. Ворваться в здание милиции с пистолетом и гранатой! Вот с такими чертями нам приходится иметь дело! Подкатил с утра на извозчике, почти устранил часового, и надо же, – нарвался прямо на нас!.. А ведь я этого Плешивого в свое время пожалел, отпустил, понадеялся, что он не станет повторять путь своего братца. Напрасно, такой же ублюдок, как Меченый!
Вскоре мы подкатили к одноэтажному каменному флигелю с резным деревянным крыльцом. Бывший купец, небольшого росточка крепкий старик, с поклоном встретил нас на пороге и проводил в дом. В комнатах царил беспорядок, двери шкафов и шифоньеров были раскрыты, на полу кучами валялась разная одежда, постельные принадлежности, газеты, журналы.