Брат
Шрифт:
Федора выписали неделю назад. За все это время он произнес с десяток слов. И он все еще не набрался смелости поехать на кладбище. Брата похоронили, когда он был прикован к кровати. С того времени прошло уже четыре месяца. Четыре месяца, шесть операций, проданная квартира и мертвая душа.
– Федя, мне нужна твоя помощь! – отец зашел в комнату без стука и, закрыв за собой дверь, заговорил вполголоса: – Если ты будешь так продолжать, то сведешь мать в могилу! Ты потерял брата, а мы сына! А теперь теряем второго! – голос отца резал
В два шага он приблизился к сыну и схватил его за грудки:
– Я не допущу этого, понял?! Ты чертов слюнтяй, если не хочешь жить! Ты! Чертов! Слюнтяй!
С каждым словом отец встряхивал сына, как тряпичную куклу, а потом притянул к себе, крепко обнял, отстранился, поймал взгляд сына и, держа за плечи, сказал:
– Сейчас приедет Татьяна, она хочет, чтобы ты подписал документы…
Федор дернулся, как от удара хлыста.
– Какие документы? – голос от долгого молчания треснул сухой веткой.
– Что-то по вашей фирме, я не знаю, – отец отпустил Федора и устало опустился на диван.
– Скажи ей, – лицо Федора окаменело, – пусть не приезжает. – Тень улыбки зловеще прокралась по лицу. – Я сам приеду!
– Вот и ладушки, сынок! – отец облегченно вздохнул и подскочил с дивана. – Надо работать! Работа она все лечит. Займешься делом и снова оживешь, а то мать вся извелась…
– Все будет хорошо, бать, – Федор похлопал отца по плечу. – Я в душ.
Тугие струи заливали глаза, мешали дышать. Федор хватанул воздух ртом и отключил горячую воду, даже не вздрогнув от ледяного потока. Уперевшись рукой в стену, он стоял под напором воды. Впервые за долгое время голова начала работать.
«Значит, змея выползла на охоту? Ну что же, поиграем!»
Дьявольский смех ударился о стенки душевой. Федор повернул рычаг, перекрывая воду, и стал яростно растираться полотенцем, грозя сорвать кожу. Слова отца, словно ушат воды в костер, разом потушили вину.
Через тридцать минут он легко сбежал по лестнице, не дожидаясь лифта, и сел в машину отца.
Юридически, фирма принадлежала им с братом в равных долях. Значит, теперь Татьяна готовится вступить в наследство, а потом примется выживать его. Что она уже успела натворить? Черт! Он столько времени потерял!
Злость очень легко разгорается на пепелище вины. Достаточно дунуть, и вот уже полетели искры, показались язычки пламени…
Он приготовился к бою и был готов растерзать врага, растереть в прах, развеять по ветру… Но он не был готов увидеть плачущее, дрожащее создание, в черном траурном платье, которое кинулось, с надрывным всхлипом, к нему в объятия…
Федор невольно отшатнулся, довольно грубо оттолкнув девушку.
– Федя? – мокрые ресницы, слипшиеся в лучики, часто запорхали. Из глаз покатились слезинки. Девушка прижала руки к груди. – Что случилось?
– Прекрати этот цирк! – цыкнул он и прошел к столу. – Говори, чего хотела? – он сел в кресло и, крутнувшись, повернулся к Татьяне.
– Почему
– Нет никакого – мы! – крикнул он и стукнул кулаком по столу так, что девушка подпрыгнула, а потом грузно осела на пол, развалившись на нем, совсем не грациозно, неловко подвернув ногу.
– Твою мать! – Федор, ругаясь, подошел к девушке и потыкал ее в плечо.
Таня, похоже, действительно была без сознания. Широкими шагами парень подошел к столику с напитками и, взяв бутылку минералки, щедро полил ей невестку.
Татьяна открыла глаза и медленно села. Федор сидел напротив на корточках, рассматривая девушку.
Выглядела она не лучшим образом: слишком бледная, с размазанным макияжем, темные круги под глазами…
– Мы должны поговорить, – чуть слышно произнесла девушка.
– А есть о чем?
– Думаю, что есть, – она протянула руку и коснулась коленки Федора.
– Я выкину тебя за шкирку, если ты сейчас же не прекратишь меня трогать! – отчеканил парень, многозначительно посмотрев на руку.
Татьяна поспешно отдернула ее, спрятав за спину.
– Вставай! – приказал Федор, поднявшись и направляясь к креслу.
Усевшись, он закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди и устремил взгляд на Татьяну.
Она встала, неловко покачнулась на каблуках, сбросила туфли и босиком прошла к дивану, забравшись на него с ногами.
Федор молчал, предоставив слово ей, ему-то было не о чем с ней говорить.
– Я бы хотела поговорить о той ночи, – наконец произнесла девушка.
Федор молчал, лишь слегка внутренне напрягшись.
– Ты знаешь, что мы плохо ладили с Ильей в последнее время?
Федор удивленно изогнул бровь, но не произнес ни слова.
Татьяна выудила откуда-то платочек и вытерла глаза, потом высморкалась.
– Если бы вы не были близнецами…
Губы Федора превратились в тонкую нитку, глаза зло загорелись, он уперся ладонями в подлокотники, намереваясь встать.
– Подожди! – воскликнула девушка. – Дай мне договорить! Молю!
Он опустился в кресло.
– Если бы вы не были близнецами, все было бы по-другому! – быстро заговорила Таня. – Я любила Илью, – уставившись в пол, она не заметила сжавшиеся челюсти Федора. – Но между нами не было страсти. А вот между тобой и мной всегда молнии проскакивали, – она подняла взгляд на Федора.
Тот отвел глаза. Что правда, то правда – Татьяна была горячая штучка, и ее прикосновения всегда отзывались в нем сладкой болью. Может, поэтому она ему так и не нравилась. Он злился на нее, за то, что она вызывает в нем желание. Хотя он подозревал, что она делала это намеренно: то выскочит голая из комнаты, прикинувшись удивленной, то коснется коленкой, якобы невзначай… И он ненавидел ее за эти штуки. Ненавидел всеми фибрами души. Вот сейчас же он не хотел ее! Нет, он хотел, но хотел убить.