Братство смерти
Шрифт:
Он вздохнул. Только в барах крупных отелей можно было надеяться на потенциальную встречу, да и то конкуренция была жесткой, ведь на десять мужчин приходилась всего одна женщина.
Мимо него прошла высокая точеная брюнетка в желтом бикини, с перекинутым через плечо полотенцем. Девушка расположилась через два зонтика от него и бросила взгляд в его сторону. Он улыбнулся и принялся мечтать. Джек охотно позволял себе расслабиться, причем для него было не важно, профессионалка она или нет. В его арсенале имелись разнообразные средства, чтобы получить удовольствие. Он уже думал, в чьей комнате они проведут время, как вдруг к ней подошел мужчина с
Джек снова вздохнул. Он жалел, что его не отправили в Дубай. Там, по крайней мере, терпимее относились к удовольствиям, порокам и слабостям человеческого рода, мусульмане то были или нет.
Его «Blackberry» издал знакомый сигнал, знак того, что он получил сообщение от своего работодателя. Джек открыл экран.
«Аврора Источник» «Авроре ДБР»
13 часов 09 минут по Гринвичу
Операция «Пылающая пустыня»
Ваш отчет получен. Поздравляем с успешным завершением командировки. Сожалеем об уничтожении человеческих элементов. На конец месяца не предусмотрено никаких операций. Сумма в 18 600 долларов переведена на ваш счет в банк «Bermude Vernet Bank» в Нассау. Счастливого возвращения.
Уинтроп убрал «Blackberry» в чехол и широко улыбнулся. 18 600 долларов за небольшую прогулку по пустыне… «Аврора» была щедрой, гораздо более щедрой, чем армия Соединенных Штатов.
Порой он спрашивал себя, сколько агентов, подобных ему, колесили по миру, чтобы стабилизировать рынок золота. Он не имел ни малейшего представления об этом. Трижды ему присылали помощников, двух мужчин и одну женщину, для выполнения миссий, считавшихся деликатными. Такие же, как он, специалисты по безопасности и такие же малоразговорчивые.
В лазурном небе самолет оставлял за собой белый след. Джек закрыл глаза, пытаясь угадать, в какой уголок мира пошлет его «Аврора» в следующий раз.
Он чихнул. Запах нефти по-прежнему раздражал его ноздри.
В памяти всплыл образ пронзенного штыками араба. Сколько людей нашли смерть из-за драгоценного металла с момента создания мира! Сотни тысяч… Золото и кровь образовывали вечный союз. Его работодатель, большой любитель анекдотов о золоте, рассказал ему о чудовищной смерти Красса. Этот римский военачальник, соперник Цезаря и Помпея, известный своей неуемной страстью к опасному металлу, попал в плен к парфянам в ходе кровопролитного сражения. Парфяне, решив продемонстрировать свое презрение к нему, казнили Красса на глазах у римских солдат, залив ему в глотку целый кувшин расплавленного золота. Вероятно, у Красса был тот же обезумевший взгляд, что и у араба в ангаре, когда он понял, что секунды его сочтены.
Джек не поддавался очарованию золота. В этом была его сила, и работодатель знал об этом. Во время одной из первых командировок в Перу местный представитель «Авроры» дал ему понять, что он может отложить в сторону маленький слиток золота. Джек вежливо отказался. К счастью для себя. Речь шла о стандартной проверке неподкупности
Он почувствовал, как усталость овладевает им, и погрузился в сон без сновидений.
39
Париж, мастерская Никола Фламеля, 21 марта 1355 года
И вновь ему привиделся кошмар.
Он слышал, что сны, даже самые страшные, никогда в точности не воспроизводят действительность, отражением которой являются. В книгах, прочитанных Фламелем, говорилось, что даже если порой снятся реальные события, воображение всегда раскрашивает их красками столь же живыми, сколь и буйными. В то время как… Нет! Это была действительность, одна лишь действительность, которая повторялась каждую ночь, словно последняя истина. Прошла уже неделя с того момента, как он, покачиваясь, вышел из застенков палача.
Слово за словом он вспомнил все. Комнату пыток, движения палача, но главное — голос Флоры де Сеневьер, рассказывающей о прибытии еврея в ее замок. О своей безрадостной жизни в обществе матери, целиком ушедшей в религию, и старшего брата, ненавидевшего ее. Завистливого брата, видевшего в ней только младшую сестру, которую необходимо как можно скорее упрятать в монастырь.
Ее голос наполнялся горечью, когда она рассказывала об унижениях, страхах, подозрениях, угрозах. А затем мать заболела одной из тех изматывающих болезней, которые не излечиваются. Она увядала с каждым днем. Кожа буквально прилипла к костям на лице, а изо рта вырывалось дыхание смерти. Они все перепробовали, от врачей в черных одеждах до шарлатанов с горящими глазами, от народных средств до настоек с болотными запахами. Но ничто не помогало.
И тогда мать обуял страх. Жуткий страх, который пачкал простыни. Страх, который взывал ко Злу. Все, что угодно, только не смерть.
И Флора сдалась. До нее долетели слухи о человеке, недавно приехавшем в Кагор. Его лекарства и советы творили чудеса. Причем такие чудеса, что слава о нем перелетела через долину. И богатые, и бедные говорили только о нем.
Однажды утром, когда брат отправился на охоту, она присоединилась к крестьянам, шедшим на базар. В городе она принялась расспрашивать торговцев, и они указали ей на лавку аптекаря. Именно там и нашел приют чужестранец.
В лавке, среди букетов сухих цветов, среди звуков, издаваемых мраморным пестиком, которым толкли снадобья, она заметила незнакомца высокого роста, стоявшего возле камина. Впервые в жизни она увидела человека, читавшего стоя. До сих пор она знала лишь священников, которые простирались перед Библией и осмеливались переворачивать страницы, лишь осенив себя несколькими крестными знамениями.
Мужчина читал с безмятежным видом, подставляя то один, то другой бок пламени, словно это было для него единственным удовольствием.
Она задала вопрос аптекарю, а тот взмахнул рукой в сторону чужеземца, который согревался, наслаждаясь нежным теплом, исходившим от огня.
Фламель ворочался во сне. Даже в сновидениях признания молодой девушки смущали его.
Смутные картины врывались в сон художника, и без того беспокойный. Он вновь увидел Исаака Бенсераде в день его казни. Он превратился в бесформенную марионетку. Пытки сломали его тело, но не сломили волю. Он ничего не сказал. Ничего о том, что происходило между ним и Флорой. Ничего о том, что привело его в Париж.