Братство смерти
Шрифт:
Джек Уинтроп наблюдал за мужчинами, каждый из которых пересчитывал свою добычу, один в бумажных деньгах, другой в золотых слитках. Он закурил. Сколько раз ему доводилось выполнять подобные миссии с тех пор, как он уволился из американской армии и нанялся в службу безопасности «Авроры»… Он почувствовал, как по щиколотке потекли капли пота, образовавшиеся из-за соприкосновения кожи с полимерной рукоятью спрятанного там «вальтера Р99».
Мужчины закончили считать. Ливанец сделал знак своим подручным, и те начали грузить ящики в микроавтобус. Джек Уинтроп напряг
— Я забыл об одной вещи, — уточнил ливанец.
— Какой? — спросил Уинтроп, наклонившись, чтобы завязать шнурок.
— Взгляните сами, пока Амид наблюдает за погрузкой, — добавил его собеседник, указывая на место, откуда исходили странные звуки.
— Не имею ни малейшего желания, — ответил бывший моряк, выпрямляясь.
Прежде чем люди ливанца успели отреагировать, Уинтроп прицелился в голову Мишеля.
— Руки вверх! Я не люблю сюрпризов в последнюю минуту. Это действует мне на нервы…
Подручные ливанца направили пистолеты-пулеметы на американца, и Мишель покачал головой.
— По первому моему знаку они могут вас изрешетить, друг мой.
— Возможно, но прежде чем вы моргнете, я всажу вам пулю между глаз, друг мой, — заявил, улыбаясь, Уинтроп.
Кувейтец, встревоженный таким поворотом событий, отступил назад. Ливанец сохранял спокойствие.
— Не бойтесь, у Амида в этой стране длинные руки. Я знаю, если с ним что-нибудь случится, у меня будут большие неприятности. Мы постоянно заключаем сделки. Просто я хотел вас кое с кем познакомить. Мои люди опустят оружие в знак доброй воли. Следуйте за мной.
Подручные послушно опустили стволы. Уинтроп последовал за мужчиной в костюме, не теряя бдительности. Позади кучи строительного мусора он увидел какую-ту фигуру, накрытую серым брезентом. Из-под грязного чехла доносились слабые стоны. Ливанец поднял брезент. Мужчина в таком же комбинезоне, что был на человеке, который открыл им ворота, извивался с кляпом во рту.
Левый глаз выскочил из глазницы и висел лишь на окровавленном нерве.
— Это Омар, инженер, нашедший золото. Установив со мной контакт, этот презренный мошенник снюхался с сирийским торговцем. Он хотел рассказать ему, каким путем вы поедете отсюда. Его люди должны были напасть на вас на дороге между Хаммади и Кувейт-сити, убить и захватить золото. А отвечать пришлось бы мне. Неплохо, не правда ли?
— Действительно, — подтвердил Уинтроп, глядя на обезображенного человека, из единственного глаза которого текли слезы.
Он опустил оружие.
Ливанец присел на колени и с нежностью погладил несчастного по лбу.
— Омар будет вести себя хорошо, дожидаясь, пока Мишель проводит своих гостей. А затем любезный Мишель придет и займется вторым глазом плохого Омара. Что касается вас двоих, то езжайте. Дело сделано. Вы мне доставили удовольствие.
Кувейтец сделал знак Джеку, чтобы тот возвращался. Через три минуты
Ливанец постучал в стекло со стороны водителя.
— Мои люди преподают урок старому доброму Омару! А ведь я просил их подождать! Ах! До чего же молодежь нетерпелива! Впрочем, как говорят друзы, ожидание удесятеряет удовольствие. Прощайте, друзья мои! Счастливого пути!
36
Париж, остров Сите, 15 марта 1355 года
Никола отложил перо. У него дрожали руки. Флора замолчала.
— Он тайно посещал алхимиков? — Из-за опущенного капюшона голос палача звучал глухо.
— Да, в течение десяти лет.
Согнувшись над столом, Никола никак не решался записать эту цифру. Артус встрепенулся.
— Почему так долго?
— Они работают в зависимости от времени года. Однажды он объяснил мне, что Великое Дело можно совершить лишь в определенные месяцы. Именно поэтому он так спешил в Париж.
— Ты лжешь! В Париж его пригласил наш король! И твоя собака прибежала, поскольку в Испании наконец-то решили заняться этими неверными. Знаешь ли ты, как поступают с теми, кто не выполняет заветов Церкви, если они не говорят истинную правду, Божью правду?
— Нет, я говорю правду. Времена года…
Лезвия секатора лязгнули дважды.
— Слышишь? Он жаждет твоего тела, твоей плоти. И я не могу его больше удерживать, ибо ты врешь.
— Нет!
Перо выпало из рук Фламеля. Лоб его покрылся потом. Он смотрел на масляную лампу, коптившую у него над головой. Любопытство оказалось сильнее страха.
— Я должен оставить тебя в живых, но мне не уточнили, в каком виде. Например, мне не сказали, должны ли твои прекрасные глаза видеть белый свет.
Лязг секатора прозвучал ближе. Пронзительный голос Флоры взвился ввысь.
— Исаак потерпел неудачу и поэтому приехал в Париж. Когда король Франции позвал его, Исаак увидел в этом добрый знак. Что он наконец на правильном пути.
— Но почему Париж?
Голос инквизитора стал почти нейтральным.
— В Хероне ему сказали, что именно здесь можно узнать тайну.
— Тайну?
Молодая женщина замолчала.
— Так значит, он не нашел книгу? — вместо нее ответил Артус.
— Откуда вам это известно? — Голос Флоры задрожал.
— Пусть тебя не заботит то, о чем я знаю. Что касается тебя, переписчик, если ты дорожишь своей жизнью, навсегда забудь то, что я сказал. Где эта книга? — продолжал палач. — Где она?
Фламель встал. У него кружилась голова. Палач бросил секатор на пол и снял капюшон. Его лицо озарилось дьявольской улыбкой.
— Так ты ничего не знаешь? Тогда для тебя припасено кое-что похуже пытки!
— Одну фразу, он сказал одну фразу.