Братство

Палий Сергей Викторович

Безро сглотнул. Братья зааплодировали.

— Молодец, Кулио!

— Так им!

— Спасем счастливый мир!

— Справедливость. На. Нашей. Стороне.

Викинг, Киборг, Самурай и Маньякюр подхватили Кулио и стали подбрасывать.

— Фа… на… ти… ки… Я… не… за… кон… чил… речь… — выговорил подлетающий Кулио.

Командарм в это время уже забрался на водительское место размалеванной машины и нервно дернул ключ в замке. Фокусники и акробаты забормотали что-то на незнакомом языке и спрятались в кузове.

Кулио кое-как ускользнул от раздухарившихся

Братьев и подошел к окошку грузовичка.

— Безро, ты, конечно, козлиная борода и клятый бюрократ, и я мечтаю, чтоб твоя клоунская морда поскорее покинула Солнечную систему, — воодушевленно начал он. — Но я требую проявить сострадание.

— Ну?

— Педали запасной для хронокапсулы случайно нет?

Командарм Безро пошмыгал носом, раздумывая. Уточнил:

— Лайт-версия нужна?

— Не, стандартная. Под сингулярный синхроразъем.

— У ребят в кузове спроси. Там, рядом с кеглями, одна валяется…

Когда Кулио победоносно размахивал новенькой педалью, а Маг Шу открывал по такому случаю последнюю бутылочку «Военной гнусовки», грузовичок-параллелоид заурчал, чихнул гарью и с громким гулом взмыл в небо.

Облако пыли и газов скоро улеглось.

— Здорово ты их, — уже без особого энтузиазма сказал Самурай, подходя к Кулио.

— А в вашем мире все такие… клоуны? — спросил Степан.

— Да нет. В основном — нормальные люди, — ответил Кулио. — Но, как говорится, в семье не без бобров.

Куклюмбер недовольно застучал хвостом по земле и огрызнулся:

— Это где это так говорится, а? Не надо тут на личности переходить!

Кулио прищурился, ласково поинтересовался у него:

— Шкура, ты помнишь, что я импульсивная натура?

— Я всегда знал, что ты диктатор и ш-ш-шовенюга с гипертрофированными амбициями, — борзо прошипел бобер.

Кулио сделал шажок в сторону Викинга и еще нежнее спросил:

— Куклюмбер, родной ты мой облезлый хвост. Кто тебя от смерти лютой спас, а?

— Лучше б я тогда попал в лопасти той водяной мельницы, превратился в энергию и подарил бы пару кило муки какому-нибудь человеческому очагу! А я, заметь, терпеть не могу людей как вид. Тебе хотя бы этот намек понятен, самодур?

Кулио еще немножко придвинулся к Викингу и сказал совсем уже елейным голосом:

— Чьи нервы ты, тварюга бессовестная, трепал столько лет?

— Свои! — взвизгнул бобер.

И началась суматоха.

Кулио неожиданно выхватил из руки Викинга дрын и, особенно не целясь, запустил им в Куклюмбера. Бобер пригнулся, грязно выругался и бросился наутек. Дрын попал по ноге Маньякюру. От дикой боли морской волк без разбору съездил кулаком по носу изгнанному королю. Самурай вытащил саблю и с криком «банзай!» стал наступать на Комбата. Больше для острастки, конечно, но выглядело жутковато.

Даже миролюбивый Степан проникся драйвом — выхватил мухобойку и впаял Бюргеру по филейной части, осуществив давнюю мечту.

Эльф захлопал в ладоши: он любил наблюдать, как дерутся знакомые мужчины. Но восторг коротышки длился недолго. Шу невозмутимо подпалил

файерболом его длинные волосы, и Эльфу пришлось с воплями бежать к рукомойнику, чтобы потушить огонь. Маг сделал кувырок в сторону и принял защитную стойку пьяного чародея. Пленный орк под шумок начал мутузить подоспевших штурмовиков…

Только Киборг сохранил спокойствие. Он прохаживался в сторонке, поскрипывал, сжимая и разжимая кулаки, монотонно повторял:

— Опасно. Зря. Зря. Дружить. Полезнее.

Глава 10

Лажатэль и Обломиста

После неудачи с орками Кулио капитально приуныл. Командарм Безро указал шефу на его место и этим здорово ударил по самолюбию.

По возвращении в особняк Кулио заперся у себя, взгромоздился на диван и велел всем убираться к черту. Оптимистичный настрой сменился раздражительностью и вспышками гнева. Из кабинета то и дело доносились короткие, но емкие фразы, звон расколачиваемой о стенку посуды.

Первым утешать Кулио пришел Степан. Постучал, дождался, пока шеф соизволит отпереть дверь, и осторожно вошел в кабинет.

— Не отчаивайся… — начал было Степан и осекся.

Кулио хмуро посмотрел на него и с притворной беспечностью ответил:

— Ну что ты, что ты! Что ты, что ты! Разве в этом кабинете кто-то отчаивается?

Степан растерянно пожал плечами. А Кулио вкрадчиво сказал:

— А теперь притухни, умоляю. Боюсь, как бы я от счастья тебе руки не переломал.

Глаза Кулио были холодны, как самые отдаленные глубины Вселенной. Степан сокрушенно вздохнул и положил на столик очищенные апельсины, которыми хотел угостить шефа. Сам отошел в угол и скромно присел на пуфик.

Спустя минуту приперся Фантик. От волнения так ничего сказать и не смог, хотя целый час готовил и заучивал целую ободрительную речь. Изгнанный король потеребил мантию, поставил на столик тарелку с вареными сосисками и удалился, машинально прихватив самый крупный апельсин.

— Утешители, блин, нашлись, — проворчал Кулио, проводив Фантика взглядом. — Э, ты куда цитрус потащил!

Но король не услышал, дверь уже закрылась.

Некоторое время в коридоре стояла тишина, потом послышались шаги и шушуканье. Заявились сразу трое: Бюргер, Самурай и Маньякюр.

— Привет, Кулио! — бодро начал Самурай, входя.

— Отставить любезности, — донеслось с дивана. — Кладите все, что притащили, и ну-ка вон отсюда. Дармоеды! И чего я вас только кормлю?

— Вообще-то, сейчас мы тебя кормим, — хмыкнул Бюргер.

— Слышь, капитан, — подмигнул Маньякюр, выкладывая из необъятных карманов камзола редкие ракушки. — Не дрейфь, тысяча акул в духовке! Спасем еще мир, век мне женщин не видать!

— Не зарекайся, Маньякюр, — шепнул Бюргер. Степан навострил уши. — Мы же сегодня вечерком в гости собирались вроде?