Братва. Пощады не будет
Шрифт:
К счастью, хвала Аллаху, очень скоро выяснилось, что в момент убийства Ахмет мирно торговал на рынке и даже при самом хитром раскладе на вокзале оказаться был не в состоянии физически. Это могли подтвердить десятки свидетелей.
Несколько опечаленный данным неоспоримым фактом, следователь скрыл свое разочарование за казенной процедурой – сводил Ахмета в морг на опознание трупа Джамиля.
Таким образом, в шесть утра Ахмета уже выпустили на волю, взяв с него обещание, что завтра он труп заберет для отправки в Душанбе. Мол, у мэрии Екатеринбурга на похороны и
Транспорт еще не ходил, и пришлось Ахмету на своих двоих добираться до рынка.
Сидел сейчас он на ящиках с чесноком, весь в тяжких заботах, нежданно свалившихся на его стриженную под ноль голову. Последняя даже вспотела под тюбетейкой от непривычного умственного напряжения.
«Придется отдать оставшийся товар за полцены жучкам-перекупщикам, чтобы было на что отправить хозяина самолетом в Душанбе. Коли его на грузовике домой везти – протухнет вконец. Ох, совсем неудачный рейс получился. Но на все воля Аллаха! Конечно, Джамиля тоже жаль, хоть и никудышный был человечишка, скупердяй и бабник. Небось из-за какой-то толстозадой русской шлюхи и отправили к праотцам...»
Ахмет не сразу заметил появившегося у грузовика рыжеволосого детину, беззастенчиво разглядывавшего его своими ясными голубыми глазами.
– Привет, земеля! Базар есть. К тебе забраться или ты ко мне спустишься? – спросил рыжий.
– Мы же и так на базаре, – не понял жаргона Ахмет.
– Разговор, говорю, есть, – усмехнулся детина и, легко запрыгнув в кузов, нахально уселся рядом с немного растерявшимся таджиком.
– Ты кто будешь, уважаемый? – забеспокоился Ахмет, ощутив неприятный холодок в животе от этой близости с атлетически сложенным странным типом.
– Не хипишуй, братишка! Все путем! Мы не меньше тебя огорчены безвременной смертью Джамиля, но о деле не забываем. Дело, земеля, оно превыше всего!
– Ты о чем говоришь-то? – Ахмет снял тюбетейку и вытер ею струившийся по лбу едкий пот.
– Не строй из себя целку! – строго заметил рыжий бугай, но тут же дружески полуобнял вздрогнувшего Ахмета за плечи. – Джамиль для нас молочко доставлял. Просекаешь? Надо решить, как дальше работать будем. Бизнес не должен останавливаться.
– Какое молоко? Мы чеснок возили, – враз охрип Ахмет, вспомнивший вдруг о недавней болезненной жестокости стальных наручников.
– Маковое молочко, маковое, дорогуша, – терпеливо пояснил атлет, насмешливо кривя губы. – Не пугайся. Я не мент и не ихний провокатор. Джамиль возил нам ежемесячно по пять кило сырца, упакованных в фольгу. Верно? В виде мячиков по пятьсот граммов каждый. Убедился? Предлагаем тебе, брат, такие же выгодные условия. Пятьдесят «лимонов» за рейс. Подписываешься?
– Пятьдесят? – от волнения Ахмет окончательно взмок и снял брезентовую куртку, оставшись в одной полинявшей футболке. Из скромности, наверно, он постеснялся сказать, что негодяй Джамиль называл ему вдвое меньшую сумму навара от их поездок.
– Да. Десять тысяч в долларах, – подтвердил оптовик, понимающе
– Мне, – важно кивнул Ахмет, ощутив себя крупным наркодельцом, вроде тех, которых он видел в красивых американских кинобоевиках.
– Отлично. Значит, все остается по-старому. Джамиль тебе говорил, как он сообщал о прибытии товара?
– Нет, – отвел взгляд Ахмет, но тут же очень ловко, как ему казалось, нашелся: – А может, я просто позабыл...
– Ясно, дорогуша! – сказал Цыпа, чья странная привычка постоянно брать собеседника за плечи и заглядывать в глаза вызвала у Ахмета сильное подозрение, уж не гомик ли тот. – Тогда сделаем так. В следующем месяце, как нарисуешься с товаром в городе, зайди в пивной бар «Вспомни былое» и цынкани управляющему, что «привез корм для цыплят». Управляющий все сделает, как надо. Усвоил, земеля? Лады! Я только тебя увидал, сразу вкурил – мужик ты весьма мозговитый! Хо-хо! Ну, бывай! Удачи!
Быстро управившись с поручением Монаха, Цыпа поехал к нему докладывать об успешном выполнении своей дипломатической миссии.
Монах, видно, был поднят прямо с постели. Длиннополый стеганый халат и недовольное выражение помятого лица свидетельствовали о том, что он явно не намеревался так рано прекращать дружеский контакт со сновидениями.
– Добрый день, Михалыч! – бодро приветствовал Цыпа. – Не помешал?
– Ладно. Пустяки. Проходи, раз невтерпеж.
Устроились на привычных местах у камина-бара.
– Так как ты у нас по утрам не потребляешь, придется выпить в гордом одиночестве, – свинчивая золотую головку с коньячного «Матра», улыбнулся Монах. – А чтоб ты не портил удовольствие своей постной физиономией, ступай-ка, Цыпленок, на кухню. Сваргань нам легкий завтрак из яичницы с ветчиной. В этом деле тебе, в натуре, равных нет.
Цыпа дисциплинированно удалился на кухню, подавив в себе желание хвастливо дополнить, что и в разных других делах он тоже крупный дока.
Полюбовавшись сквозь наполненный бокал на солнечных зайчиков, игравших на полированной мебели, Монах заглотил ароматную жидкость, чтобы прополоскать склеившиеся после короткого сна мозги. Почти физически ощутил, как умственные извилины, получив необходимый допинг, начали привычно-весело изгибаться в энергичной утренней зарядке.
Появился Цыпа, неся на жостовском подносе две тарелки с яичницей, присыпанной для аппетитной красоты и духовитости зеленым укропом.
– Догадываюсь, что с Ахметом все в елочку? – поинтересовался Монах, когда с завтраком было покончено.
– Само собой. Он весьма доволен старыми расценками, и перебоев с товаром можно не опасаться. Джамик, по ходу, не посвящал его в финансовые детали бизнеса. – Цыпа закурил «Кэмел». – С Ахметом выгорело, как ты и говорил. А вот с Франтом что будем делать? Он же, козел, отпустил «клиента», нагло нарушив закон.
– Тут надо хорошенько все обмозговать, – заметил Монах, доставая свои излюбленные «Родопи».