Братья-близнецы
Шрифт:
— Факты весьма просты, — сказал Джим Бартон. — Абель Коуп вылетел тридцатого августа этого года. В ста метрах от Земли он включил гиперпроектор, и целый год несся в космосе со скоростью, превышающей скорость света. Впрочем, об этом лучше расскажет Форбс.
Знаменитый астрофизик откашлялся.
— Давным-давно известно, — напыщенно начал он, — что вращение пространственно-временных осей Декарта влияет на время. Растяжение времени выражается формулой… где…
— Слушайте вы, Форбс, Крокс или как вас там, черт побери, зовут! — вскричал Гулп. — Если вы хотите и
Форбс побледнел.
— Я как раз и хотел объяснить общеизвестный факт, — пробормотал он. — Прошу прощения… Итак… словом, чем сильнее скорость какого-либо тела, тем больше замедляется в нем бег времени.
— И в автомобиле? — с недоброй ухмылкой спросил президент.
— Да, господин президент, — мужественно подтвердил Форбс. — Часы, вмонтированные в несущейся с огромной скоростью машине, идут медленнее, чем башенные часы.
— И вы можете это доказать? — заинтересовался Гулп.
— Могу, ваше превосходительство, — совсем осмелев, ответил астрофизик. — Это свойство вытекает из знаменитой теории относительности Эйнштейна. В двух словах: все физические, химические и биологические процессы с увеличением скорости замедляются. До сих пор предельной считалась скорость света, составляющая триста тысяч километров в секунду. При такой скорости время как бы останавливалось… Соответственно скорости, превышающие скорость света, вызывают возвращение времени назад. Это можно доказать математически. В результате изменения знака под радикалом…
Джим Бартон осторожно кашлянул. Форбс на миг запнулся и поспешно закончил:
— Я хотел сказать, что Абель Коуп, летя в пространстве со скоростью, значительно превышающей скорость света, должен был вернуться именно тридцать лет назад.
— А скажите-ка мне, Форбс, — с наигранной доброжелательностью спросил президент, — с какой скоростью сейчас летают космические корабли?
— Со скоростью сто тысяч километров в секунду. Это примерно втрое меньше скорости света.
— Но и это вполне приличная скорость. Почему же никто из космонавтов до сих пор не сталкивался с проблемой времени?
— Видите ли, господин президент, — ответил Форбс, — для них этот фактор не имеет практического значения. Космические корабли снабжены автоматическим управлением. Космонавты с момента старта пребывают в состоянии анабиоза. Им остается лишь перевести часы при посадке.
Президент Гулп тяжело вздохнул и перевел взгляд на Дональда, известнейшего в Федерации психиатра. Дональд был человеком методичным, и речь его текла неторопливо, спокойно.
— Дэниел Коуп психически совершенно здоров. У нас имеются на этот счет неопровержимые доказательства. Кстати, мое последнее изобретение, гипноневротический молекулярный мезохлон, позволяет…
— Расскажите о нем вашим ненормальным коллегам! — в ярости прервал его Гулп. — Меня интересует только Коуп.
— Повторяю, Дэниел Коуп полностью здоров, И он утверждает, что, вылетев с филадельфийского космодрома в известный вам день, приземлился близ Торнтон-Вудса ровно тридцать лет назад. Его,
— Погодите, профессор, — снова прервал ученого Гулп. — Я ровным счетом ничего не понимаю. Разве этот крестьянин не отец Абеля Коупа? Того, кто сейчас находится в космическом полете?
— Речь идет об одном и том же субъекте.
— В каком смысле, черт побери? Можете вы, наконец, сказать: Дэниел и Абель Коуп — два разных человека или один и тот же?
— Позвольте вам объяснить. Дэниел и Абель Коуп — два разных человека. Но вместе с тем мы имеем дело с одним и тем же субъектом. Чтобы окончательно не запутать проблемы, попробуем уяснить, что произошло с Абелем Коупом. В свое время он родился, вырос, стал выдающимся физиком, изобрел гиперпроектор и стартовал в космос. За тот год, что он летал среди звезд со скоростью, в тридцать раз превышающей скорость света, время для него двигалось назад, и он прожил в обратном порядке всю свою жизнь, вплоть до дня рождения. В силу удивительного стечения обстоятельств его космический корабль приземлился неподалеку от дома отца.
— Каким же образом ему удалось прожить тридцать лет в космосе? — воскликнул президент Гулп.
— Теперь, благодаря достижениям современной науки это уже не проблема. На протяжении полета космонавт находится в состоянии анабиоза. Он просыпается лишь в том случае, если Пункт непрерывного контроля сочтет нужным его разбудить. Обычно к пробуждению прибегают только при посадке.
— Значит, — после мучительного раздумья вымолвил президент Гулп, — Дэниел — это не кто иной, как Абель, вернувшийся из космоса тридцать лет назад… Но как же он ни о чем не вспомнил?
— Ваше превосходительство, помнят о прошлом, а не о будущем.
Джим Бартон негромко кашлянул.
— Что еще, Джим?
— Господин президент. Эзра Коуп признался. Он долго упирался, но, когда его убедили, что пилот не считается частью корабельного имущества, он рассказал обо всем. Словом, на космическом корабле он нашел ребенка, принес его домой и растил как своего сына.
— Кто бы мог подумать! — пробормотал президент.
— Кроме того, ваше превосходительство, капитан Джексон (в настоящее время он находится на пенсии) подал в суд на Верховное командование, обвинив его в превышении власти и незаконных действиях. Джексон утверждает, что несправедливое взыскание погубило его карьеру, и требует возмещения убытков.
— При чем тут Джексон?! — вскричал президент.
— Джексон, — терпеливо, как ребенку, принялся объяснять Бартон, — в то время был начальником управления стартов на космодроме вблизи Торнтон-Вудса. Я провел тщательное расследование обстоятельств дела. Корабль, найденный Эзрой Коупом, был признан «самовзлетевшим», и Джексон чудом избежал наказания. Корабль же поставили в ангар рядом с другими серийными кораблями, и никому не пришло в голову, что…
— Уж не хотите ли вы сказать…
— Вы угадали, ваше превосходительство. Абель Коуп взлетел на том же самом корабле.