Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.
Шрифт:
Генерал-адъютант Уваров едет в Молдавию. Князю Александру Борисовичу сделалось так дурно на церемонии бракосочетания [то есть в Париже, где Наполеон венчался с Марией-Луизой], что его вынесли. Он, несмотря на свою подагру, хотел присутствовать и очень от этого занемог. Марья Алексеевна, говорят, едет в половине мая в чужие края.
Александр. Москва, 21 апреля 1810 года
Насчет твоей посылки в Молдавию я тебе скажу, что, сколь ни огорчительно будет для меня не пожить с тобою, сколько бы того желал, я тебя не удерживаю принять предлагаемое место. Каменский благородный человек; Милашевич, глава молдавского Сената, был друг батюшкин; это недалеко от Москвы, по словам канцлера, война скоро прекратится. Все это хорошо, но ужели не легче тебе будет управиться с турками, нежели мне с Колтовскою? Обоим дадим подзатыльника. Уговор лучше
Константин. Петербург, 25 апреля 1810 года
Я намерен в пятницу поутру оставить несносный для меня Петербург и скоро после того быть в объятиях ваших. Вели приготовить две кровати, для меня и моего товарища. Сегодня был в канцелярии и взял записку к государственному казначею для получения дорожных денег; послезавтра поутру возьму от графа письмо к Каменскому и с благодетелем своим, с вторым отцом прощусь, а там уже меня ничто здесь не будет держать, и ежели не в четверг, то в пятницу верно выеду.
Вчера получил я от Оленина наши бумаги без всякого другого ответа. Я их отдал на сбережение Ивану Алексеевичу до дня моего отъезда, а он мне показывал письмо графа Завадовского к графу Гудовичу. Иван Алексеевич говорил, что он не мог бы более интересоваться о своих делах, и мы ожидаем великую от этого письма пользу. Я его с собою привезу. Я ужинал вчера у Оленина с Реманом, который скучает по Москве. После обеда заезжал я к Екатерине Даниловне, а обедал у Гриши Гагарина. Этот добрый, милый малый ежедневно дает мне доказательства искренней дружбы.
У бедного Уварова украли два перстня бриллиантовые в 2500 рублей, что его чрезвычайно расстраивает.
Константин. Петербург, 28 апреля 1810 года
А Нева еще не прошла!
А я еще здесь!
Я бы еще вчера или сегодня отсюда выехал, милый и любезный брат, но по сие время не могу добиться моих дорожных денег. Канцлер сообщил министру финансов 22-го числа, чтобы мне выдать на проезд 300 рублей; с тех пор я все за ними бегаю и получить не могу, ибо надобен подписной указ государя, а Гурьев сегодня только с докладом ездил.
Ты забыл, что я получаю 1000 франков с курсом, то есть по 50 штиверов, а рубль теперь не более двенадцати штиверов, следовательно, и мало класть, так мне 4000 франков, да 20 франков на месяц столовых, составят с лишком 2000. Куда мне их девать, ежели не разделить с тобою? Да захочу ли я их на что иное употребить?
Константин. Знаменское [62] , май 1810 года
До сих пор путешествуем [63] мы не очень скоро, мой милый, любезнейший брат, и я только теперь начинаю дышать свободно. Надобен мне был такой прием, какой оказал нам добрый Жанно, чтобы прогнать от меня непонятную или, скорее, очень понятную грусть, в которой пребывал я весь день. Мы с тобою часто расставались, но никогда мне не было так больно, – да и не может быть иначе: никогда не оставлял я тебя в таких обстоятельствах. Дай Боже, чтобы ты скоро из них был выведен. Я тебя заклинаю стараться все кончить, несмотря на пожертвования, кои я все на себя беру, как, кажется, тебе сказано.
62
Знаменское под Тарусою – имение Ивана Васильевича Нарышкина (нижеупоминаемый Жанно).
63
К.Я.Булгаков ехал на службу в Турцию, занять место Д.Н.Блудова в управлении дипломатической канцелярией главнокомандующего русскими войсками графа Н.М.Каменского.
Поговорим о нашем путешествии. Приехав на Драгомиловский мост, мы нашли его разведенным: первое препятствие. Пришлось долго переговариваться с унтер-офицером, который хотел вначале пропустить 200 лодок, а нам предлагал подождать до завтрашнего вечера. Имя Волкова [московский комендант, друг Булгаковых] нас спасло, и мы с этим покончили, прождав только час, сколько надобно было обязательно для наведения моста. Отъехав оттуда, мы прибыли к первым воротам только к шести часам. Покамест я спал, одна лошадь проезжавшего мимо обоза своею тяжелою телегою поломала несколько спиц в одном из колес моей брички: вторая беда, задержавшая меня на два часа. Затем переправа через речку в Подольске.
Целая куча карет и телег стояли в ожидании,
Константин. Нежин, 28 мая 1810 года
Мы только что плотно поели, а уже и лошади готовы. Ежели же отсюда не писать, то бог знает откуда удастся: ибо до Киева нет городов, а может быть, Киев ночью проедем. Дороги так дурны, что вообразить себе нельзя. Третью уже ночь как нас валяют, милый и любезный брат. В первую ночь Клим удержал лошадей, во вторую лежали мы во рву, а в эту ночь совсем нас опрокинули. Мазарович [64] повалился на меня и лежа вздумал толковать, отчего нас опрокинули. Кое-как вылезли без всякого вреда для нас и для коляски. Бричка также очень хорошо себя ведет; по сию пору ничего не изломано. Дай Бог не сглазить.
64
Известный позднее дипломатический чиновник.
Константин. Киев, 29 мая 1810 года
Насилу мы сюда доехали, милый и любезный брат; но я не сожалею, что приехали мы ночью, а то бы лишился я прекрасного вида, который Киев представляет при восхождении солнца. Мы переехали в самое это время Днепр. Я со своею трубочкою все время о вас думал. Этот вид, эта тишина, шум вёсел, мысль, что я с вами разлучен, так меня растрогали, что полились слезы, хотя я и не Карамзин; но право, со всем тем провел я приятную минуту. Мы остановились в Подоле возле почты. Пещеры в Пещерском три версты отсюда, да многие из них и обрушились в прошлом году, так что мы и отложили попечение их видеть. Тороплюсь чрезвычайно. Чувствую, что пора приехать на место. Я было хотел от имени Наташи сам сходить спеть панихиду по ее матери [65] , но некогда, а препоручил здесь хозяину, человеку доброму, который сам едет в Бухарест и ищет моего покровительства. Прошу не шутить!
65
Племянница фельдмаршала князя Репнина, мать Натальи Васильевны Булгаковой.
Константин. Могилев-на-Днестре, 31 мая 1810 года
Нам, видно, положено было в России всякую ночь иметь приключение. В эту ночь бричка моя вдребезги разбилась, и я принужден был, простояв 12 часов на станции, променять ее или, лучше сказать, купить другую за 15 рублей, что совсем неприятно мне было. Через несколько минут мы будем в Молдавии, которая отделена одним Днепром. Могилев уже похож на бестолковый город. Здесь мне сказывали на почте, что майор Хрущов проехал курьером в Петербург с семьюдесятью пятью знаменами, взятыми у турок с городом Базарджиком. Он отправлен был из-под Силистрии, и мне туда ехать, а как он сюда проехал за два дня, то, может, и я дня в три поспею в свое место.
Константин. Яссы, 2 июня 1810 года
Вчера прибыли мы сюда, мой милый и любезный брат. Я тотчас пошел к Василию Ивановичу [Милашевичу], который очень мне обрадовался и так милостиво со мною обходился, что я не знаю, как его благодарить. Мазаровича он обласкал; я надеюсь, что они поладят. Здесь мы с Мазаровичем расстаемся, но и я не на Бухарест еду, а, по совету Василия Ивановича, прямо к Силистрии, где главная квартира. Прежде всего скажу тебе славную весточку, о которой мы сегодня и молебен спели. Во-первых, что я тебе писал о взятии Рущука или Тыртова (не помню) – неправда, а Пеливан точно взят в плен. Мы забрали несколько городов по Дунаю к Шумле, между прочим Туртукай. Сегодня поутру Василий Иванович прислал ко мне своего секретаря спросить о здоровье и поздравить с победою, со взятием Силистрии 30 мая. Я тотчас пошел к Василию Ивановичу его поздравить и с ним ездил к молебну, который служил митрополит. После молебна были мы у него, где видел я здешних, и несколько изрядных, женщин. Василий Иванович завез меня домой и непременно хотел войти ко мне в премерзкий трактир; насилу его удержал. Какой он добрый человек! С каким живым участием говорил о нашем деле! В два часа у него обедаю, а там пускаюсь далее. Теперь мой путь гораздо сократился: можно ехать прямо на Силистрию.
Конец ознакомительного фрагмента.