Братья Дуровы
Шрифт:
— Закуси, закуси... Кто-то, а уж ты полное право имеешь по¬
пробовать этой закуски.
— Ха-ха-ха-ха! —катился от смеха «человек-змея».
«Что-то кольнуло мне в сердце,— вспоминал Дуров.— Я сделал
шаг к столу. Там красовался большой рождественский гусь. Страш¬
ная мысль промелькнула в сознании. Я бросился в угол, где в клет¬
ке обитал мой Сократ. Клетка была пуста. Я понял все...».
Не помня себя от гнева, Дуров кинулся на сидящих с кулаками.
Кого-то
опустевшую клетку Сократа, он плакал.
Только Бишка разделяла горе своего хозяина — подошла, стала
лизать его лицо.
Много лет минуло с того времени, но Дуров не забывает жесто¬
кой гибели Сократа. Не забывает он других своих четвероногих
и крылатых друзей. Некоторые из них дожили до преклонного воз¬
раста и после смерти остались в виде чучел в «некрополе».
Постижению жизненных законов, изучению психологии тех, ко¬
го природа поручила попечению человека, посвящает себя Владимир
Леонидович Дуров.
Молодое Советское государство всемерно поддерживает начина¬
ние Дурова. Его Уголок на Божедомке становится своеобразным
научно-исследовательским центром.
«Молодая рыжая собака — помесь таксы с дворняжкой — очень
похожая мордой на лисицу, бегала взад и вперед по тротуару и бес¬
покойно оглядывалась по сторонам. Изредка она останавливалась
и, плача, приподнимая то одну озябшую лапу, то другую, старалась
дать себе отчет: как это могло случиться, что она заблудилась?»
Так начинает А. П. Чехов свой рассказ «Каштанка».
«Каштанка была молоденькая рыжая собачка, которой пришлось
быть первой из дрессированных мною собак,— вспоминает В. Л. Ду¬
ров.— До того как она попала ко мне, ее хозяин был бедный столяр.
Каштанка заблудилась, потеряла хозяина и попала ко мне на
выучку.
Ее история послужила поводом для знаменитого рассказа
А. П. Чехова «Каштанка», написанного автором с моих слов».
Судьба Каштанки оказалась примечательной для истории лите¬
ратуры. Рассказ, рожденный жизнью, обогащенный искусством, стал
художественным шедевром.
Забитая, вечно голодная собака, которой в доме столяра вместо
еды давали нюхать табак или, того хуже, мучили таким «фоку¬
сом» — предлагали кусочек мяса, привязанный к веревке, а когда
она глотала приманку, то ее вытаскивали из желудка обратно, тем
не менее возвращается к своему хозяину. Так
Каштанки, она заставляет забыть все обиды и глумления над собой.
Сила ее верной любви побеждает страх новых мучений.
Литературный финал имел жизненное продолжение.
Молодой циркист, в то время сам изрядно бедствовавший, все-
таки избавил Каштанку от дальнейших страданий, выкупив ее у
жестокого хозяина. Обученная разным фокусам, она долго высту¬
пала с Владимиром Дуровым на арене.
Впоследствии он дрессировал немало других собак. Среди них
были и породистые и простые дворняжки, большие и маленькие,
различные по характеру и способностям, привлекательные и не бли¬
ставшие красотой, однако все они становились ему близки и дороги.
В чем тайна их обаяния? В необычайном уме? В глубоком чув¬
стве привязанности? — спрашивал себя Дуров и отвечал: нет, не
только в этом! Как талантливо они стремятся постичь человеческое,
приблизиться к человеку своим сердцем и разумом, как щедро и
бескорыстно доверяют ему свою обидно короткую жизнь.
Собака знает, что ее хозяин — Человек, и нигде пет такого чет¬
кого определения этого слова, как в ее прекрасной душе.
Бишка, на долю которого выпала громкая цирковая слава, был
совсем незнатного происхождения — дворняжка. Его замерзающим
месячным щенком Дуров подобрал на улице. Согрел, приютил у
себя.
Уже в раннем возрасте Бишка проявил музыкальные способно¬
сти. Как-то Владимир Леонидович играл на пианино, вдруг почув¬
ствовал толчок в ногу. Отодвинул ногу, но толчок повторился. Огля¬
нулся — Бишка стоит рядом, смотрит пристально своими умными
глазами.
Дуров перестал играть. Снова толчок.
— Бишка, чего тебе?
Собака вильнула хвостом, вскочила на свое место на кресле,
свернулась калачиком, задремала, но едва послышалась музыка,
стала рядом в раздумье.
«Необходимо проверить ее музыкальный слух»,— решил Дуров
и заиграл грустный мотив. Собака глубоко вздохнула, подняла го¬
лову, глаза ее увлажнились. Бодрый марш: уши Бишки поднялись,
насторожились. Опять грустная мелодия и снова глубокий вздох,
на глазах слезы.
На Бишке Дуров начал свои первые внушения животным. Ре¬
зультаты оказались поразительными. Цирк всегда ломился от пуб¬
лики, когда эти опыты объявляли в программе.
— Бишка — отличный музыкант!—обращался Дуров к зрите¬
лям.— Какую ноту хотите, чтобы он взял на рояле?
— Ре!
— Фа!