Братья Дуровы
Шрифт:
ближался день моего отъезда из Харькова, нужно было подумать,
на кого оставить собаку. Везти ее больной, подвергать дорожной
тряске и неудобствам, не хотелось. А ехать я должен был — меня
высылали из Харькова за мои политические шутки.
Накануне отъезда, вечером, Запятайка, видя, как мы уклады¬
ваемся, поняла, что мы уезжаем, и, собрав последние силы, сползла
с подушки. Шатаясь, как пьяная, пришла ко мне в другой номер,
подошла
мне в глаза.
Вся моя семья окружила ее, и она, уже лежа, лизала нам руки.
Мы осторожно отнесли Загштайку на подушку.
К вечеру Запятайки не стало.
В моем Уголке, в музее, находится чучело Запятайки в той позе,
которой она в последний раз прощалась со мной».
Не так давно отгремели раскаты гражданской войны. Советское
государство отметило лишь пятилетний юбилей своего существова¬
ния. Страна еще залечивает раны, нанесенные тяжкой разрухой.
Но правительство не жалеет средств на культурные нужды. Нарком
просвещения А. В. Луначарский оказывает всемерную помощь ду¬
ровскому Уголку. Несмотря на трудные времена, Владимира Леони¬
довича командируют в Германию для закупки животных, необхо¬
димых для его опытов.
1923 год, февраль, Берлин.
Ну, конечно, Владимир Леонидович в первую очередь посещает
знаменитый зоологический сад. Прежде не раз он бывал в берлин¬
ском «Зоо» и всегда восторгался богатством его живых коллекций,
собранных в разных концах земли. Ныне глазам представилась пе¬
чальная картина: пустующие вольеры, загоны, клетки. Львы, тигры,
леопарды, ягуары и другие хищные звери первые оказались жерт¬
вами голода. В мрачный синодик попали и редкие экземпляры дру¬
гих экзотических животных из Южной Америки и Африки.
Живые отощавшие обитатели «Зоо» также оставляли удручаю¬
щее впечатление. Голодные обезьяны вяло двигались, тоскливо
ожидая привычной подачки от посетителей. Но напрасны их ожи¬
дания — берлинцы сами живут так, что не только не в состоянии
их побаловать, но и просто накормить.
Великанская туша гиппопотама высунулась из мутной воды бас¬
сейна. Его разинутая, словно громадный распахнутый чемодан,
пасть требовала пищи. Владимир Леонидович бросил в нее клок
сена, оно исчезло мгновенно — капля в море.
Хобот слона бессильно свешивался к полу, только самый его
конец странно, как червяк, шевелился. Поднесенный кусок хлеба
слои почему-то не положил в рот, а сначала подбросил вверх и
поймал на лету. Однако, оказывается, искусство
поневоле: парализованный хобот мог действовать лишь таким
образом.
Не в лучшем состоянии был и верблюд. Он так отощал, что гор¬
бы его спадали набок пустыми мешками. А бедняга белый медведь!
Вместо рыбы его кормили кониной. Не оттого ли его голова на
длинной шее уныло опустилась и раскачивалась из стороны в сто¬
рону, как маятник.
С тяжелым чувством покинул Дуров берЛийс^йй зоосад. В геи
раздо лучшем положении он нашел расположенный возле Гамбурга
зоопарк торговой фирмы Гагенбека. Глава фирмы выразил желание
закупать в России дальневосточных тигров, медведей, куниц, собо¬
лей и разные виды птиц. Владимир Леонидович со своей стороны
приобрел у Гагенбека несколько морских львов, обезьян, южноаме¬
риканскую тигровую кошку, африканского дикобраза и других жи¬
вотных.
Но этим не исчерпалась его поездка в Германию. Он тщательно
изучил состояние тридцати немецких зоологических садов, закупил
много полезных книг, журналов, научных трудов по вопросам зоо¬
логии. По возвращении на родину Дуров сделал содержательный
доклад о своей поездке, и с удовлетворением отметил, что Москов¬
ский и Петроградский зоопарки, несмотря на необычайные трудно¬
сти, испытанные в минувшие годы, сохранились гораздо лучше, чем
немецкие. Это великая заслуга людей, горячо любящих живую при¬
роду.
— Мой Уголок — уголок рая,—- шутливо говорит Владимир Лео¬
нидович и ведет своих гостей в сад.— Ведь ощущение свободы —
главная особенность райского места.
Гости —группа ученых, среди которых выделяется крупная фи¬
гура профессора Бехтерева. На него трудно не обратить внимания:
его борода и шевелюра так пышны, что лицо кажется спрятанным
в густой растительности, а взгляд глубоко сидящих глаз так остр и
пронзителен, что каждый невольно подчиняется их силе.
— Рай, сущий рай..— поддакивает он, и трудно решить, говорит
ли он это серьезно или посмеиваясь.— Благоденствие...
Буйно разросся сад Уголка, сетчатые решетки тонут в его зеле¬
ной листве. Впрочем, обитатели сада вряд ли помышляют покинуть
его пределы, они живут тут как на воле. Обезьяны перепрыгивают
с дерева на дерево, цветастые попугаи перелетают с ветки на вет¬
ку. Медведь лезет по стволу к вершине, спугивая оттуда стаю
воробьев. Но вот он ловко сполз обратно, как заправский борец, за¬