Братья и сестры в Реестре
Шрифт:
— Земляши? Тут? Ха. Это невозможно. С Земли на Муну хода нет. Это общеизвестно.
— Я гип, — солидно ответил Олег, — Для нас расстояния и времена, в известных, конечно, пределах, ничего не значат.
— Из уважения к старости не приму эту ложь за оскорбление. Гипам никак не попасть в свободную Муну. Они могут перемещаться только в пределах своей планеты.
— А я этого не знал. Может, поэтому у меня и получилось. Видимо, я особенный гип.
Тина с удивлением взирала на одетого в кожаную сбрую и разноцветные шаровары Тридвараца.
— Мой компаньон
Олег с уважением посмотрел на магистрессу. Во даёт старуха! А она смелая!
— Магистресса свободного полиса Воронежполис, — отрекомендовал свою спутницу Олег. — Одна из семи магистров.
— Знаю, — ворчливо ответил Тридварац, — Я изучал историю земляшей. Хорошо. Предположим, вы действительно с земли, да пребудет она вечно в тени Муны и так далее… Возможно, я поверю, что кто-то из гипов умудрился сигануть через космическое пространство. Хотя допущений уже набралось столько, что и дураку всё ясно. Хорошо — вы официальная делегация… Но что вы у нас забыли?
— Я хотела посмотреть, к чему приведет Небесный залп91, — сказала Тина, которая изначально хотела увидеть совсем другое, но быстро сориентировалась, — В моём времени власти его только планировали. Через полгода собирались запустить шестьдесят ракет-носителей на терраформированную… у вас это называется Муна? Кстати, почему вы её так называете?
— Сюда поднимались люди многих национальностей. Название нашей новой родины образовано из слов луна и moon. Друг к другу мы обращаемся так — мисударье. Нечто среднее между мистером, сударем и месье. Это были самые распространённые языки среди тех, кто в пятидесятом году отправился покорять небесное тело.
— Теория и этнография — это, конечно, хорошо. Но что происходит? — спросил Олег, — Похоже на пожар в Бедламе92.
Грохот боя как будто приблизился, а далекие голоса словно что-то кричали. Нечто похожее на: «долой власть старых карликов», «мы здесь власть», «Мы молодые. Наше дело — правое», «Будущее за нами. Старичьё — в прошлом».
— А то и происходит, — утомленно сказал Тридварац, — Бунт молодых. Пресыщенное поколение, которое родилось уже здесь. Тягот не знали. Ничего не достигли своим трудом. Выросли на всём готовеньком. Вот — впервые чего-то хотят добиться самостоятельно.
— Но как? — спросила Тина, — Как вы это допустили?
— Запросто. Слабая коррумпированная власть, которая погрязла в грызне. Это очень хорошая почва для всяких бунтов. А мы именно что — погрязли. Министры интригуют друг против друга. Законодательное собрание штампует бессмысленные законы. Молодежь ошалела от бесконечных голошоу. И вот — юнцы решили поиграть в революционеров.
— А как же войска, гвардейцы?
— Никак. В гвардию набирают слизняков. Каждый второй обязательно чей-то сынок или племянник. Много они навоюют?
Олег согласился, что да, немного.
Тина о чём-то напряженно раздумывала. Словно готовилась принять какое-то важное решение и теперь взвешивала
— И что — они прямо так запросто захватят власть?
— Нет, конечно. Побузят пару деньков, а потом устанут. Заодно выйдет новое шоу или голоигра. И они снова успокоятся. Лягушки — они громкие. Но только квакать и умеют.
Несмотря на оптимистичные заявления боевой министр свою чудо-пушку из-за спины всё-таки достал.
— Не знаю, зачем вы сюда явились на самом деле. И те ли вы, за кого себя выдаёте… Потом разберёмся. А пока я звоню своим парням, чтобы увели вас в безопасное место.
— Подождите-подождите, — вскинулась Тина, — Я… мы хотим остаться и посмотреть, чем всё закончится.
— Как скажете. Но жизнь и здоровье не гарантирую. Могут прибить.
Люди вокруг продолжали суетиться, бегать туда-сюда — красные, растрёпанные. Мужчины — в шароварах и разноцветных плащах поверх голого торса, женщины — в тогах под серебристыми то ли нагрудниками, то ли кирасами. У большинства на руках были вытатуированы разные символы, которые наверное обозначали цеховую принадлежность. Вокруг стоял невыразимый гвалт. Пахло потом и испуганными ожиданиями.
Вылетали из одних дверей, влетали в другие.
Они тут нормативы по бегу сдают или добро спасают?
Олег пригляделся. Вроде бы в руках многих бегунов были какие-то вместилища.
Но куры тоже бегают. Некоторые, наверное, не выпуская червяка из клюва.
Или это такая человеческая пневмопочта? Помнится, они в прошлый раз тоже носились как ошпаренные.
Обстановка была настолько абсурдная, что Олег не испытывал никакого страха — только весёлое удивление. А вот Тина побледнела. Она расхаживала взад-вперёд, обняв себя за предплечья. О чём она думает?
Пространство напоминало сад камней, галерею памятников и хаотичных колонн, да старинное европейское кладбище, которое со склепами и скорбными изваяниями, — вместе взятые.
Были скамеечки, фонтаны и всевозможные зелёные насаждения в гранитных периметрах.
Может, городской парк и по совместительству кладбище для элиты? Олег не знал, что почти попал в точку.
К нашей троице подбежала пятерка запыхавшихся гвардейцев — потных, взъерошенных, явно в растрёпанных чувствах. Кивнули министру. Удивлённо посмотрели на ветхих старичков — Тину и Олега. Однако бойцы быстро сориентировались на местности и заняли толковые позиции: кто за клумбой, кто за памятником, кто за колонной.
Тридварац одобрительно кивнул.
Подскочил еще один министр, даже пониже Тридвараца, в котором самом росту было едва полтора метра. Он взволнованно залопотал на незнакомом языке.
Тридварац что-то успокоительно пророкотал в ответ и подвёл коллегу под локоток к каменной громаде, похожей на склеп. У решетчатой двери он традиционно нажал на что-то невидимое. Дверь-решетка со скрипом (наверняка созданным искусственно, возможно дипломированным специалистом по художественному скрипу) — распахнулась. Тридварац похлопал коллегу по плечу и подтолкнул к светящемуся зелёному зеву. Министр зашёл. Скрипучая дверь закрылась.