Братья крови
Шрифт:
– Не понуждаю, а прошу, сэр Лешко. Итак?
– Я… Я согласен, моя госпожа.
– О! Благодарю вас, сэр! – воскликнула она. – Значит, нынче ночью?
– Ну уж нет! – запротестовал Князь. – Завтра!
– Но почему?
– Потому что мне нужно многому научить этих птенцов, коль вы отказываетесь от более надежной охраны. Потому что мне нужно провести разведку в городе. Потому что мне, по возможности, нужно связаться с охотниками и предупредить их…
– У вас так все сложно, сэр Лешко… – вздохнула Агнесса. – Хорошо. Я согласна. Завтра, значит, завтра. Но знайте, сегодня весь остаток ночи я буду скучать. А тут еще ваш противный совет! Пойдемте уж! До завтра, юные птенцы!
Высшие вампиры удалились. Напоследок Князь краковский окинул нас недобрым и оценивающим
Когда мы, молодежь, вновь оказались предоставлены самим себе, вокруг нас с Чеславом образовалось пустое пространство. Ни люди, ни вампиры не любят, когда их побеждают. Пускай даже и в честной схватке. Правда, ни один не посмел обронить обидного или неуважительного слова. Все хорошо помнили, как я владею полутораручным мечом. А выходец из Будейовиц побеждал не только в поэтических турнирах, но и брал несколько раз верх в магических схватках с равными ему по возрасту «немертвыми». Задирать нас опасались, но радости от нашего общества юнцы не испытывали.
– Да ты, никак, влюбился, брат Анджей? – хриплым шепотом поинтересовался Чеслав.
– Тебе-то что за дело? – вкрадчиво ответил я.
– Мне что за дело? Он еще спрашивает!
– А что, не имею права?
– Да кто ты такой, чтобы меня к ответу призывать?
– Ни к чему я тебя не призываю. Ты первый начал.
– Начал. Потому что не могу видеть, как неотесанный рыцарек пялится на идеал чистой красоты.
– Уж не для светлых ли очей вшивых студиозусов идеалы красоты создаются?
– Нет, для провонявших потом рыцарей, разбирающихся исключительно в железяках!
– Хочешь, я одну из них… – И тут я понял, что могу зайти слишком далеко. Терять друзей горько, но в десять раз горше возненавидеть друга. – Не желаю с тобой больше говорить. Надумаешь просить прощения, уши оборву.
Повернувшись к Чеславу и прочим птенцам спиной, я покинул залу.
И это ничтожество, способное только воздух сотрясать рифмованными строчками, да притом не им рифмованными, смеет мечтать об Агнешке! Гнев клокотал в моем сердце. А твердое намерение бороться до конца окантовывало пламенный океан ледяными берегами решимости.
Глава двенадцатая
Стюардесса
Олег Иванович Спицын привез меня в «Шереметьево», подхватив на обочине в двух кварталах от тайной резиденции князя Прозоровского. Той ночью, когда погиб Збышек, мне пришлось вынужденно воспользоваться гостеприимством его светлости. А заодно и написать ему подробную жалобу с просьбой разобраться, как это в московских гостиницах убивают слуг крови у приезжих вампиров, а потом набрасываются и на них самих.
Не скажу чтобы Князь остался доволен, но dura lex sed lex [47] —никуда не денешься, придется разбираться по своим каналам. Я мог продублировать жалобу и в Совет вампиров России, и во Всемирный Совет в Цюрих. Все-таки событие для двадцать первого века из ряда вон выходящее. Это после октябрьского переворота, который люди гордо именуют революцией, вошло в моду убивать и грабить кровных братьев.
47
Суров закон, но это закон ( лат.).
Впрочем, революционные солдаты с красными ленточками на папахах и увешанные пулеметными лентами матросы не слишком-то задумывались в пьяном угаре грабежей, кого уничтожают. Для них мы все были просто-напросто буржуями недорезанными, и свою первейшую и архиважную, как говаривал один из вождей мирового пролетариата, задачу они видели в необходимости быстрого и аккуратного дорезания нас с последующей национализацией нажитого за долгие века имущества.
Должен заметить, справедливости ради, что не все лидеры победившей в результате переворота партии были тупыми и безграмотными бандитами, не видящими разницы между купчишкой, разбогатевшем
48
Дюдень (Тудан)– брат хана Тохты, один из военачальников Золотой Орды. Возглавил опустошительное «нахождение» на Русь зимой 1292—1293 гг. Разрушил 14русских городов.
В девяностые жизнь бурлила ключом и, скорее всего, обывателю казалась страшной, кровавой и беспросветной. Но люди слишком мало живут, а передача памяти из поколения в поколение не воспроизводит всего ужаса того же Бабьего Яра или Катыни. Что такое, скажите на милость, криминальные разборки двух городских банд, пускай даже и с применением автоматического оружия, по сравнению с облавой, которую проводят «черные СС»? Детский лепет. Куличи из песка. Один мой знакомый оборотень рассказывал, как выкапывался из братской могилы, куда немцы сбрасывали трупы расстрелянных людей. Не пожелаю и врагу…
В общем, Князь Никита заверил меня, что вопиющий случай не останется без самого тщательного расследования. То же самое пообещал и полковник ФСБ, выглядевший подавленным и, вопреки обыкновению, молчавший за рулем всю дорогу до аэропорта. Уже помогая мне выгружать чемоданы из багажника, сказал только:
– Это был не Пешкин.
– Как вы узнали?
– Примерно через час после того, как я вас отвез, в «Метрополе» появились его люди. Трудно сказать, насколько решительными были их намерения, но они явно растерялись, повстречав у входа машины московского ОМОН. Осторожно поговорили с портье и, выяснив, в чем дело, убрались восвояси. Они же не знали, что ночные портье все до единого работают осведомителями ФСБ. И не только ФСБ…
– Тогда кто же?
– Пока неизвестно. Убитые вами и мною люди не числятся ни в одной картотеке. Собственно, документов при них не нашли, пришлось воспользоваться отпечатками пальцев. Так вот – нигде в России или других державах, стоящих на костях СССР, они не значатся. Гастролеры. Возможно, из Европы, а может быть, из Соединенных Штатов.
– Кому я мог насолить в Североамериканских Соединенных Штатах? У меня там даже знакомых нет.
– О, вы даже себе представить не можете, насколько парням из США есть дело до всех. Само собой, если дело касается непосредственной выгоды.