Братья не по крови
Шрифт:
Спросил Игореху:
– У тебя что, лошадь есть?
– Была старая кляча, – отмахнулся Игорь. – Тигр покалечил. Сдохла.
Другую заводить не стали. Где тут в тайге сена много раздо-будешь?
Полянки есть конечно, но у нас с батей и так дел хватает. У нас теперь вместо лошади УАЗик, в нем и лошадиных сил поболе и сена не надо. Мы даже на козлике нашем бревна из тайги возим. При-цепим за комель к форкопу, а к тонкому концу колесную пару примас-тырим, и везем… А что, навозом припахивает?
– Ага.
– А я уже принюхался, – пожал
Залаяли собаки.
– Охотничьи? – спросил я.
– Универсальные. Сука беременная мне от прежнего хозяина досталась. Троих щенков принесла. Теперь уже взрослые. Я их два года лично дрессировал. Все умеют – и зверя загонять, и дом охра-нять и нас с батей.
– Значит, ты здесь вдвоем с отцом живешь?
– С отцом, – кивнул головой Игорь. – Он в Манжурск уехал по де-лам, скоро вернуться должен, если пропустят. На вас, небось, облаву объявили? В таких случаях Манжурск военными подразделениями блокируется. Никого не пропускают. Ни туда, ни сюда. Так что, батя может надолго в городе застрять.
– А что, часто такие, как мы по тайге бегают?
– Не часто, но бывает. То зэки с зоны подорвутся, то солдатики из армии дезертируют…
– Мы не зэки, – заверил я Игоря.
– Ну, а на дезертиров вы не похожи, – успокоил он меня. – Не тот возраст… Ребятки! – это он уже своим собакам так: 'Ребятки!'.
–
Это свои. Свои! Не трогать! Заходите, мужики. – Игорь открыл калитку. – Не бойтесь, кусать не будут, обнюхают только.
Три свирепых на вид молодых пса и недоверчивая матерая сука окружили нас с четырех сторон. Я интуитивно прикрыл руками клубни, но собачки на мое достоинство не покушались, им было достаточно моих пыльных ботинок и изорванных штанов. Каждая псина по разу подошла к каждому из нас, обнюхали, запомнили наши запахи и под-бежали к хозяину, радостно заглядывая ему в глаза.
– Свои, – еще раз повторил Игорь и повернулся к нам: – Идемте в дом.
Дом егеря почернел от времени, но выглядел очень внушитель-но.
Сруб был сделан из толстенных лиственничных бревен, а при-стройка, играющая роль сеней – из теса. Доски еще не успели почер-неть, видимо ее делали не особенно давно.
– Пристройку к дому сам мастерил? – спросил я Игоря.
– Нет. Это прежний хозяин делал. Мы с батей здесь ничего не достраивали. Нам с ним вдвоем много места не нужно. Того, что есть – за глаза. Вон, видишь? – Игорь указал на крытый вольер для псов.
–
Это мы с батей для наших собачек соорудили. А дом, сортир, конюш-ня
– это все от прежнего хозяина, который тут до нас егерем работал.
Конюшню мы теперь как сарай используем и инструмент там храним.
– Ты так и не женился? Была же у тебя, кажется, подруга или не-веста? Я помню, ты рассказывал… – Я оборвал себя, увидев, как пом-рачнело лицо моего товарища.
– Была. Теперь нет. Потом расскажу… Проходите в дом, сейчас что-нибудь пожрать сварганю. Умывальник там, в сенях.
Пока мы умывались, Игорь собирал на стол холостяцкий обед – сало,
На потухшей и остывшей печи стояла огромная сковорода с жареной рыбой.
– Мы с батей не гурманы. Пища у нас простая, незатейливая. Иногда борщ варим, когда охота есть. Но такое редко бывает. Основ-ная пища
– рыба. Тут ее уйма. С прошлой осени бочка с соленой ке-той стоит.
Новой еще нет пока. Скоро пойдет, а пока только ленок. – Игорь кивнул на сковородку. – Если хотите прошлогодней кеты, я в по-греб слажу, достану. Хотите?
– Я сейчас все хочу! – ответил я за всех. – Когда я голодный мне кажется, что я все, что дадут, съем. У нас со вчерашнего вечера кроме сырых грибов, дикого винограда и орехов ничего во рту не было.
– Понятно. – Игорь, взяв тазик, висевший на стене, направился в сени, бросил мне на ходу: – Печь затопи. Надо чайку вскипятить и ры-бу погреть.
Когда он вышел, я занялся печью, а Рэбэ подошел к окну. Слав-ка -
Гуинплен сидел на лавке, вытянув ноги и уперев затылок в черное бревно стены. Его глаза были закрыты, казалось, что он спит.
– Не спалиться бы нам здесь, мужики, – сказал Рэбэ. – Японец с
Носорогом возьмут, да нагрянут сюда, на кордон. Да еще бойцов с со-бой приведут. Сами головы сложим, и Сидоров не за хер погибнуть может.
Я задумался. А ведь он прав!
– Ты прав, Рэбэ, – согласился я. – Мы Игореху подставляем. За-чем ему наши проблемы? Семена-дальнобойщика и его агрегат ис-пользовали в своих интересах, нет теперь Семена. Игоря не надо в наши игрища затягивать. Я его смерть никогда себе не прощу… Ухо-дить нам надо.
– Может быть, хоть пожрем? – подал голос Гуинплен. – Не спать я долго могу, а не жрать не могу. Силы восстанавливать надо, кало-рии организм требует. Давайте поедим и дальше пойдем.
– А куда? – спросил я Рэбэ. – В Уссурийск, что ли?
Скрипнула дверь, и Рэбэ не ответил на мой вопрос. Может быть, не хотел говорить при Игоре, он-то не был так хорошо знаком с ним, как я, не знал, что Игореха – кремень. А может быть, Рэбэ просто не знал, что отвечать, еще не решил. На пороге стоял Игорь Сидоров с тазиком в руках, из которого торчал веером кетовый хвост. Капли туз-лука падали на пол. Игорь взглянул на малохольные язычки пламени, лениво ползающие в топке по березовым полешкам, и, поставив таз с рыбой на стол, сам занялся растопкой. Через минуту поленья в печи затрещали.
– Поедим, будете отдыхать, – объявил Игорь, передвигая сково-роду на огонь, а на вторую конфорку ставя черный от копоти алюминиевый чайник. – Ко мне на кордон никто без разрешения не зайдет. Только с санкции прокурора. Так что, можете не опасаться неожиданного визита своих преследователей. – Игореха говорил так, словно слышал наш разговор. – И незаметно проникнуть сюда никто не сможет, собачки его вмиг почуют и лай поднимут. А отдохнуть вам надо, я же вижу в каком вы состоянии.
– Бывало и похуже, – возразил Рэбэ.