Братья по крови. Книга первая

Артемьев Юрий

— Это при наличии общежития у того учебного заведения в которое мы захотим поступать… А не всякое ПТУ их имеет.

— И что ты конкретно предлагаешь? Я чего-то не пойму. Ты всё время к чему-то меня подводишь… Опер, хренов… Давай! Колись уже! Что ты там придумал?

— А как ты смотришь на то, чтобы поступить в суворовское училище? А после него сразу в высшую школу МВД. Нам будет двадцать один год, когда мы с лейтенантскими погонами покинем милицейский Alma mater. И вместо Афгана будем жуликов ловить…

— Во как… Я так далеко не заглядывал…

А ты вона как всё расписал.

— И, кстати, Если история будет идти по прежнему сценарию, то через год будет неплохой шанс подняться по служебной лестнице.

— Это, каким же образом?

— Элементарно, Ватсон! Десятого ноября восемьдесят второго, в аккурат на День Милиции, наш дорогой Ильич…

— Помню, помню… Нас тогда ещё по боевой тревоге подняли ни свет ни заря… А потом только днём построили и сообщили об этом… Но к чему ты это?

— А к тому, что то, кто пришёл ему на смену, снял с должности главного ментовского босса, а затем ещё и его зама, который, если ты не забыл, был мужем Галины…

— Помню… Но мы-то тут при чём?

— В стройных рядах работников внутренних органов начались глобальные чистки… А у двух молодых лейтенантов попасть в эту мясорубку шансов куда как меньше, чем у тех, кто годами верой и правдой служил при старом министре. А если нам удастся проявить себя в качестве ценных и многообещающих сотрудников, то шанс быстро подняться увеличивается в разы. Я это знаю точно. Мне один полковник в отставке рассказывал. У них сначала всех поувольняли. Кого на пенсию, а кого просто так, в народное хозяйство. А на должности понасажали молодых да ранних. Но буквально через год спохватились, что не осталось опытных специалистов. И тогда лично ему, пенсионеру, позвонили, и предложили вернуться. Но не под погоны, а вольнонаёмным, чтобы он смог передать свой опыт молодым. Он согласился. Ему, что плохо что ли? Пенсия плюс зарплата. Полтора года ещё проработал…

— Всё это ты хорошо и красиво нарисовал, но есть одно большое но… Кто нас возьмёт?

— Куда?

— В суворовское училище… А потом ещё и в школу милиции.

— Но ты согласен?

— На что?

— Пройти со мною весь этот путь. Если «Да», то я начну действовать. Ты меня знаешь. Я же, как бультерьер. Если вцеплюсь зубами, то хрен отпущу…

— Саня! А подумать время есть?

— Конечно… Но время пошло. Осталось пять, четыре, три, два…

— Хорош!

— Один. Всё. Время вышло. Ну и какой будет твой положительный ответ?

— Не смеши меня! У меня швы от смеха разойдутся.

— Я жду ответа, брат!

— Да пошло оно всё… Согласен! С тобой — хоть на войну, хоть за границу.

— Кстати, этот вопрос я тоже обдумываю. Только никак не могу выбрать страну, где можно было бы начать новую жизнь с нуля… Везде какие-то подводные камни есть… Это как в одном анекдоте из нашего прошлого будущего.

— Не надо анекдотов. Я же тебе говорю. Швы разойдутся.

— Да он не смешной. Просто как раз по нашей теме.

— Ну, тогда рассказывай!

— Слушай!

'Приходит

Абрам Моисеевич в туристическое агентство. Ну а его там и спрашивают, в какую страну он хотел бы поехать.

— Дайте мне глобус!

Ему дают глобус. Он его вертит и приговаривает:

— Здесь слишком холодно. А здесь слишком жарко. Тут много арабов, а они нас не любят. Здесь немцы. Мы их не любим… А вот тут слишком много евреев, и они меня будут называть русским.

Задумался. А потом спрашивает:

— Простите. А у Вас есть другой глобус?'

Лёшка, держась за живот двумя руками, трясётся в беззвучном смехе.

— Сволочь… Швы же разойдутся…

— Ничего! «Ты ещё крепкий старик, Розенбом!»

Вечер 6 июня. 1974 года.

Москва. Детская больница.

Ближе к вечеру зашёл капитан Васин. Был он нынче одет в гражданскую одежду, на которую сверху был накинут условно-белый халат. На милиционера он был совсем не похож. У него была какая-то совсем не советская улыбка. Так что он напоминал больше какого-нибудь киноактёра. Причём не нашего актёра, а из ГДР или вообще из Голливуда…

Васин принёс печенье, карамель и банку с обалденно пахнущей клубникой. Ягоды были слегка присыпаны сахаром и на донышке уже образовался сиропчик.

Мы с братом смотрели на всё это и не могли себе поверить. Дело в том, что это произошло впервые в жизни братьев Алексея и Александра. И сейчас именно чувства наших тел были на первом месте.

Последние пару лет своей жизни отец больше болел. Чем работал и на малолетних братьях было ведение хозяйства и наведение порядка в доме. Ну а после его смерти им никто никогда ничего не приносил и не передавал. А тут такое чудо. Клубника…

Я помню это из своего того детства. Пионерлагерь. Родительский день. Я сижу с мамой и ем чайной ложечкой ароматные ягоды, и только потом, когда ягоды заканчиваются, выпиваю сладкий липкий сок… Он немного приторный, но всё равно невероятно вкусный.

— Вы чего застыли, парни?

— Игорь Анатольевич А это чего? — я указываю на принесённое им.

— Это вам. Чтобы не так грустно было в больнице лежать…

— А зачем?

— Витамины… — он замялся…

— Нет. Зачем Вам всё это? Для чего Вы принесли нам печенье и клубнику? Надо что-то подписать?

— Саша! А ты не думаешь, что люди иногда делают что-то просто от души, а не для чего-то и зачем-то?

— Если бы я такое видел в жизни, то может быть так и думал бы. Но мне чаще попадались другие люди. И они скорее отняли бы у нас с братом что-то, чем дали бы нам.

И вот тут с весёлым капитаном произошло нечто такое, после чего я стал смотреть на него по-другому. Улыбка исчезла с его лица. Ненадолго. Буквально на несколько секунд. Но в эти секунды, откуда-то из глубины показалась такая невероятная грусть и горечь какой-то утраты. А потом он снова улыбнулся. Улыбка на этот раз была немного грустной и доброй…