Братья по крови
Шрифт:
Раскаты смеха зазвучали у него в голове, такие же неистовые, как пламя. Затем все исчезло — и мальчик, и стена огня.
На улице было тихо, тротуар и дома нисколько не пострадали. Обычные фокусы, напомнил себе Кэл. У этого ублюдка в запасе куча разных трюков.
Он заставил себя пройти по тому месту, где только что бушевало пламя. Остался сильный кисловатый запах, который быстро уносило ветром, подобно облачку пара от дыхания. И в это мгновение Кэл узнал его.
Сера.
Наверху, в своем номере, который несказанно обрадовал ее кроватью
Ей понравилось, что в номере стояли живые цветы и маленькая синяя ваза с красиво разложенными фруктами. В ванной комнате имелась глубокая ванна на ножках в виде львиных лап и ослепительно-белая раковина на пьедестале. Три огромных пушистых полотенца, два куска мыла и довольно оригинальные маленькие бутылочки с шампунем, кремом для тела и гелем для душа.
На стенах номера висели не скучные штампованные плакаты, а оригинальные рисунки и фотографии — как указано к прикрепленной к столу памятке, произведения местных художников, которые можно приобрести в художественном салоне на Саут-Мейн.
Номер выглядел по-домашнему, и к услугам постояльцев был высокоскоростной Интернет. Куин подумала, что для следующих поездок — она планировала вернуться в апреле и июне — нужно забронировать этот же номер. Сейчас она рассчитывала прожить здесь неделю.
В первый день удалось сделать довольно много, хоть это и был день приезда. Она познакомилась с двумя из трех главных действующих лиц. Договорилась о походе к Языческому камню. Почувствовала атмосферу города — по крайней мере, получила первое впечатление. И лично столкнулась с проявлением неизвестной (пока) силы.
А еще составила набросок статьи о боулинге, которая пригодится ее друзьям в «Детур».
Неплохо, особенно с учетом сытного ужина в гостинице, состоявшего из салата и жареного цыпленка, а также того, что удалось побороть искушение и отказаться от целой пиццы, ограничившись половиной ломтика. А еще она сбила десять кеглей одним ударом.
А в личном плане, подумала Куин, выключая ноутбук перед тем, как лечь спать, она не поддалась искушению поцеловать этого чертовски привлекательного Калеба Хоукинса. К сожалению.
То есть она осталась высокопрофессиональной и неудовлетворенной.
Переодевшись во фланелевые штаны и футболку, Куин заставила себя выполнить пятнадцатиминутный (ладно, десятиминутный) комплекс упражнений пилатеса, затем посвятила пятнадцать минут йоге и забралась под сказочное пуховое одеяло, устроившись на пирамиде мягких подушек.
Потом взяла с прикроватной тумбочки книгу и читала, пока не начали закрываться глаза.
В полночь Куин сунула в роман закладку, выключила лампу и уютно устроилась в своем гнездышке.
Как всегда, заснула она мгновенно.
Куин ничего не имела против снов. Ей всегда нравился нереальный, праздничный мир сновидений. Она воспринимала сны как увлекательное приключение, не требующее физических усилий. Поэтому, когда она увидела себя, стоящей на извилистой тропинке в густом лесу, в окружении посеребренных
Ей показалось, что она слышит хриплый, отчаянный шепот, но слова были неразличимы.
Она брела по озерцам тумана, и воздух казался мягким, словно шелк. Голоса не стихали, притягивая ее. Казалось, пронизанная лунным светом ночь повторяет одно-единственное слово, и это слово — «бестиа» [10] .
Куин снова и снова слышала его, пробираясь по извилистой тропинке среди шелковистого воздуха и отливавших серебром деревьев. Она ощущала некое сексуальное влечение, внутренний жар, увлекавшие к тому, что звало ее в ночи.
10
Зверь (лат).
Два или три раза ей показалось, будто в воздухе разнесся шепот: «Беатус» [11] . Этот звук ласкал кожу. Она ускорила шаг.
Из-за освещенных серебристым светом луны деревьев вынырнул черный филин — громадные крылья вспарывали мягкий воздух, повеяло холодом, и Куин задрожала. И — даже во сне — испугалась.
Подул ледяной ветер, и она увидела на тропе распростертого оленя с золотистой шкурой. Кровь, вытекавшая из его перерезанного горла на землю, влажно блестела в ночи и казалась черной.
11
Блаженный, счастливый (лат.).
Сердце Куин наполнилось жалостью. Такой молодой, красивый, подумала она и заставила себя подойти. Кто бы мог это сделать?
На мгновение мертвые, неподвижные глаза животного прояснились, засияли золотистым светом. Олень посмотрел на нее, и взгляд его был исполнен такой печали, такой мудрости, что горло ее перехватил спазм.
Снова голос: на этот раз он не разносился по воздуху, а прозвучал прямо у нее в голове. И снова всего лишь одно слово: «Девовео» [12] .
12
Жертва (лат.).
Затем деревья вдруг сбросили листву, а ветки и стволы покрылись коркой льда; свет из серебристого стал серым. Тропинка — или Куин — свернула к небольшому озерцу. Вода была черной как сажа, и свет ночного неба проваливался в глубину, поглощаясь без остатка.
Позади озерца стояла молодая женщина в длинном коричневом платье. Волосы ее были коротко острижены и торчали во все стороны. Склонившись к берегу пруда, она набивала карманы платья камнями.
—Эй!— крикнула Куин. — Что ты делаешь?