Братья Шелленберг
Шрифт:
Теперь уже шелленберговские цвета мелькали на всех скачках. Их выбрала Женни, по желанию Венцеля. Куртка – желтая, рукава в красную и белую полоску. Издали можно было различить эти цвета в мчащейся стае. Выяснилось также, что Шелленбергу и не снилось продавать свой новый дворец, воздвигнутый в Груневальде. Но почему он вдруг перед этим приостановил все работы, почему поручил своим поверенным договориться с поставщиками, подрядчиками и строительными фирмами и подытожить с ними счета, – это было известно одному только Шелленбергу.
Слух о продаже яхты тоже оказался вымыслом.
Два-три раза в неделю Венцель ездил с Женни в Груневальд посмотреть, как идет работа. Когда он бывал занят, Женни ездила одна, ибо Венцель назначил ее «главным руководителем работ». Закутанная в манто, она танцующей поступью, улыбаясь, обходила залы, и архитекторы целовали ей руку. Маляры и мастеровые приветливо кланялись с лесов. Женни принадлежала к числу людей, порождающих бодрое настроение, где бы они ни появлялись. А между тем она говорила мало и только приветливо кланялась, улыбаясь.
Все в этом здании было верхом великолепия и совершенства. Самый дорогой материал, драгоценнейшие породы дерева использованы были для дверей, обшивки стен, паркетов. В большей столовой столы были обтянуты драгоценным штофом. Двадцать мастериц два года работали над ним. Мрамор, бронза, парча. Библиотека по размерам и роскоши – как в каком-нибудь герцогском дворце. В полузаконченных покоях громоздилась мебель, горы ящиков. У Веннеля были особые агенты по закупке старинных вещей, картин, книг. Потолки во всех залах – чудеса искусства. Во дворце было двадцать комнат для гостей, каждая с ванной, и все отделаны различно и оригинально. Особенно Женни интересовалась кухонными и подвальными помещениями. Там расположены были комнаты для слуг. Там были две бани для прислуги, мужской и женской, винный погреб, снабженный всеми усовершенствованиями, и, наконец, еще не достроенный бассейн для плавания, длиною в пятнадцать метров и шириною в пять. Из покоев Веннеля туда вела белая мраморная лестница.
Относительно этого бассейна для плавания у Женни возникла блестящая идея.
– У меня есть хорошая мысль, Венцель, – сказала она. – Можно мне вносить предложения?
– Разумеется, ты ведь руководишь постройкой.
Женни поехала к Штобвассеру.
– Послушайте, Штобвассер, – сказала она, – постарайтесь собрать у себя несколько ваших керамиковых работ и приведите немного в порядок свою мастерскую. Завтра или послезавтра, – точно сказать не могу, – я привезу к вам покупателя. Но позаботьтесь о том, чтобы ваша комната имела более опрятный вид.
– Хорошо, хорошо, – ответил Штобвассер, подняв свой острый нос. Вы останетесь мною довольны, Женни.
– И не отлучайтесь из дому. Я приеду между одиннадцатью и часом дня.
У Штобвассера были дивные керамиковые изделия: какаду, попугаи, фазаны,
Штобвассер бегал весь день, чтобы собрать свои произведения, из которых меньшая часть была продана, а большая сдана в магазины на комиссию.
Женни приехала с Венцелем, не заставив себя ждать.
Она чуть было не рассмеялась. Штобвассер поклонился смешно, неуклюже и слишком низко. Где-то он раздобыл напрокат долгополый сюртук, мешком сидевший на нем. Он попросил гостей сесть, платком смахнув со стульев пыль. Багрово покраснел от смущения и еще больше смутился, когда, попятившись, споткнулся о кошку. Животные в своих клетках встревожились, а попугай громко закричал и пропел: «Тот, кто хочет бьгть солдатом, должен запастись ружьем».
– Молчать! – прикрикнул на него Штобвассер.
– К сожалению, эти работы не так хороши, как мне бы хотелось, – сказал он. – Я вас прошу, например, не смотреть на этого какаду, он просто плох.
Женни расхохоталась.
– Забавная у вас манера заинтересовывать покупателя, – воскликнула она и обратилась к Венцелю: – Штобвассер сам обжигает свою керамику.
Штобвассер, словно гид в музее, угловатым жестом показал на запыленную и закопченную обжигательную печь в углу:
– Да, сам обжигаю в этой печи.
Венцель искренне заинтересовался работами скульптора, внимательно осматривая керамику, резьбу по дереву. Но еще больше, казалось, интересовали его живые звери, натурщики Штобвассера.
– Сегодня у меня, к сожалению, нет больше времени, – сказал он вдруг. – Мы скоро увидимся, господин Штобвассер.
Штобвассер низко поклонился и побледнел.
– Как часто я это слышал уже: «Мы еще увидимся», – сказал он, когда посетители ушли. И пригрозил кулаком попугаю: – Вздумалось же тебе петь свою дурацкую песню, когда у меня гость, да еще бывший капитан!
Он был в полном отчаянии.
Между тем Женни, сидя с Венцелем в автомобиле, изложила ему свой план. Ей казалось, что бассейн для плавания следует отделать керамикой Штобвассера. Это придаст бассейну веселый и нарядный вид. Может быть, надо устроить небольшие ниши. Штобвассеру можно было бы поручить сделать набросок.
– Хорошо, – сказал Венцель, – я ему это поручу. Но мне очень понравился его стенной канделябр. Помнишь – белый какаду? Я вчера сказал архитектору, что не приму канделябров для верхнего коридора, они мне не нравятся. Не может ли Штобвассер сделать эти канделябры: варианты его модели?
Штобвассер уже не надеялся, что Венцель вернется. Когда на следующее утро Венцель снова вернулся с Женни, Штобвассер находился в разгаре работы и стоял перед ними в запачканном глиной халате, с глиной в обеих руках, красный как рак от смущения. Выражение лица у него было почти враждебное. Венцель попросил его съездить как-нибудь в Груневальд вместе с Женни и осмотреть бассейн, который, по счастью, еще не был облицован. Затем спросил его, может ли он взять на себя исполнение канделябров для верхнего коридора в том же стиле, что вот этот, стоящий в углу канделябр.