Братья
Шрифт:
Дмитрий кивнул. Низко над их головами пролетела стая гусей.
– В нашей школе сто двадцать два учащихся, которые разделены на пять групп. В вашей группе будет всего пятнадцать человек. Вы не должны рассказывать курсантам в других группах, к чему вы готовитесь и какие предметы изучаете.
Дмитрий поднял голову. Дождь снова превратился в снег, и с серого неба сыпались редкие крупные хлопья.
По дороге им попались двое в гражданском, которых Дмитрий уже видел у ворот. На длинных поводках они вели свирепых немецких овчарок. Яковлев проводил их взглядом и пояснил:
– Территория охраняется
Наконец они вышли на открытую площадку, откуда просматривались основные здания Центра.
– Справа, - полковник указал на трехэтажное бетонное здание, располагаются классы, две отдельные библиотеки - общая и специальная, а также лаборатории, столовая и кабинеты.
– А казарма?
– спросил Дмитрий.
– Никаких казарм. Наши учащиеся живут в общежитии, по три человека в комнате...
"Комната!
– подумал Дмитрий.
– Впервые в жизни у меня будет почти что отдельная своя комната, а не просто койка в стойле для людей".
Яковлев указал на новое здание, расположенное на противоположном конце двора.
– Там размещаются спортзал и плавательный бассейн с подогревом. В подвале находится стрелковый тир.
– Он остановился возле одной из дверей и поправил свою шинель, давая понять, что на сегодня разговор почти закончен.
– И последнее, Морозов. Начиная с сегодняшнего дня вы - младший лейтенант. Поэтому ваша стипендия несколько увеличится. Вот теперь, пожалуй, все... Он помолчал.
– Уверен, что завтрашние лекции вам понравятся.
– Почему, товарищ полковник?
– удивился Дмитрий, испытующе разглядывая старшего офицера.
– Я читал ваше личное дело, - ответил Яковлев.
– Если бы Гитлер был убит в 1939 году, то никакой мировой войны вовсе не было бы, - сказал страшно худой человек в гражданском костюме, который представился им под своим служебным псевдонимом - Октябрь.
– Помните об этом. Превентивные акции против преступных элементов могут порой быть не только вполне простительны, но даже жизненно необходимы для защиты демократического общества, в котором вы живете.
Дмитрий чувствовал, что лектор сам верит в каждое произнесенное им слово. У него было изможденное лицо аскета, печальные глаза, глядящие пристально и строго, прямой нос, от которого спускались вниз две глубокие морщины, окаймляющие большой рот, сомкнутый в горькой гримасе. Длинные седые волосы были зачесаны назад и спускались на воротник-стойку черной рубашки. Его лицо светилось каким-то внутренним огнем, отчего оно казалось одновременно зловещим и притягательным. У Дмитрия это лицо вызывало ассоциации и с религиозным мучеником, готовым взойти за свои убеждения на костер, и одновременно со святым отцом-инквизитором, который чувствует сострадание и боль, но тем не менее исполнен решимости именем Христа причинять невыносимые муки своим жертвам. Дмитрий даже подумал, что во времена больших чисток именно такие лица были у палачей.
– Ты знаешь, кто это такой?
– шепотом спросил Дмитрий у своего соседа, долговязого, как журавль, белорусского парня по фамилии Табенкин.
– Мне сказали, что это сам генерал Судоплатов, который был заместителем начальника Пятого департамента
Это имя Дмитрию было знакомо.
– Не может быть!
– возразил он.
– Судоплатова расстреляли вскоре после ареста Берии.
Октябрь строго посмотрел на них.
– В качестве студентов, готовящихся к миссиям практического свойства, вы будете обсуждать и анализировать операции, проведенные вашими предшественниками-чекистами. Эти обсуждения, однако, не должны превращаться в академические семинары.
– Он слегка улыбнулся.
– Поэтому я начну с того, что расскажу вам о том, как я убил украинского реакционного лидера Коноваленко в Роттердаме в 1938 году...
Итак, лекции по истории Тринадцатого отдела начались с детального описания упаковки швейцарского шоколада, которая разнесла Коноваленко на клочки.
Дмитрий слушал эти кровавые захватывающие воспоминания с замиранием сердца. Он узнал о ликвидации десятков белоэмигрантов в Париже, Гамбурге, Нью-Йорке и Макао, о том, как в 1936 году в НКВД появилось "Управление мокрых дел", сотрудники которого отыскали и прикончили в Мексике Льва Троцкого, о том, как департамент был переименован в Спецбюро, занимавшееся физическим устранением влиятельных эмигрантов в Австрии и Германии.
После расстрела Берии Спецбюро снова поменяло название, превратившись в Тринадцатый отдел. Самым удачливым и ловким его сотрудником был двадцатипятилетний украинец Богдан Сташинский. Октябрь рассказывал слушателям, что Сташинский пришел на эту работу добровольно в возрасте девятнадцати лет, а Дмитрию казалось, что, говоря о Сташинском, Октябрь пристально и внимательно смотрит на него.
Октябрь рассказал им, что в конце пятидесятых годов Сташинский убил в Мюнхене двух украинских националистов-эмигрантов - Льва Ребе и Степана Бандеру. В обоих случаях опытный убийца воспользовался дьявольским изобретением - электрическим пистолетом, стреляющим ампулами с синильной кислотой. Коснувшись человеческой кожи, ампулы сами собой взрывались.
Во время своей следующей лекции Октябрь продемонстрировал курсантам электрический пистолет. Каждый получил по стволу, и на протяжении двух часов курсанты занимались тем, что тренировались заряжать и разряжать оружие. Затем Октябрь вывел их на поляну в лесу, где к деревьям были привязаны пятнадцать собак. Рядом стояли двое солдат госбезопасности, но Октябрь отпустил обоих кивком головы. Открыв запирающийся на шифрованный замок свой атташе-кейс, он выдал каждому из курсантов по ампуле с синильной кислотой и по ампуле с противоядием. Никаких объяснений не требовалось.
– Кто хочет быть первым?
– громко спросил Октябрь, оглядывая строй молодых людей своими темными глазами.
Дмитрий сделал шаг вперед и приблизился к одной из собак. Пес, огромный и дружелюбный датский дог, глядел ему в глаза, игриво помахивая хвостом. Дмитрий слегка наклонился к нему и нажал спусковой крючок. Вместо привычного грохота раздался лишь негромкий лязг. Это удивило его, хотя Октябрь и предупреждал, что пистолет бьет почти бесшумно. Огромный пес пошатнулся, завалился на бок, нелепо дрыгая лапами, и издох. Дмитрий торопливо вдохнул противоядие из второй ампулы и, отойдя в сторону и присев на бревно, закурил сигарету, дожидаясь остальных.