Бразилия для любознательных
Шрифт:
— Народ или руководителей страны?
— Конечно, народ.
— Ответственность за плавный переход от авторитарного режима к демократии лежит на руководителях страны. Это они должны были заблаговременно подготовиться, а народ к этому всегда готов, — рассуждал я вслух, совершенно забыв, что мне, недавнему иммигранту, лучше было бы придержать язык за зубами. Вероятно, пьянящий дух демократии подействовал и на меня.
Как показала жизнь, бразильцы не очень хорошо были подготовлены к выборам при таком пестром наборе партий и кандидатов. Многие никогда в таких сложных условиях не избирали. Это ведь не одно и то же — выбирать из двух партий на парламентских выборах и из двух кандидатов в президенты или губернаторы.
Теперь в Бразилии многое иначе. Демократия набрала силу. Восстановлено избрание президента и губернаторов путем прямых выборов. Разрешена деятельность политических партий. В Национальном конгрессе представлены политические силы, стоящие на диаметрально
Демократия оттенила в бразильской жизни немало побочных явлений, которые существовали и раньше, но так резко не бросались в глаза. При авторитарных режимах о негативных сторонах жизни не принято было распространяться в газетах и по телевидению, говорить громко с парламентской трибуны. Теперь прозрачность общественной жизни позволяет ставить такие проблемы правового и нравственного характера, о которых раньше вслух не говорили. Прежде всего, это касается незаконного обогащения и коррупции. И кто только не замешан в этих грехах — депутаты конгресса и муниципальных палат, губернаторы и мэры!
В сенате долгое время обсуждался проект закона о ежегодных проверках доходов лиц, занимающих государственные должности. Даже если закон когда-нибудь будет принят, что очень сомнительно, он мало что изменит. Останутся лазейки, которые помогут жуликоватым чиновникам избежать наказания. Например, сомнительные доходы можно записать на подставных лиц или родственников. Но в любом случае такой закон стал бы первым шагом в борьбе с незаконным обогащением политиков и чиновников.
В наши дни коррупция стала банальной вещью. Такое положение дел не может не возмущать честных бразильцев. Когда утром житель Сан-Паулу или Рио-де-Жанейро берет газету «Фолья де Сан-Паулу» или «Жорнал ду Бразил» и узнает об очередной финансовой афере в верхах, он не в состоянии сдержать свое возмущение. Иногда он берется за ручку и пишет в газету, имеющую специальную рубрику для писем читателей. Ее очень интересно читать. Из писем узнаешь очень много о жизни простых людей и о том, что они думают о политиках, министрах, губернаторах и мэрах. Так формируется общественное мнение. В Бразилии оно пока еще слабое, незрелое. Это естественно. Иного не может быть в стране, всего лишь 117 лет назад избавившейся от рабства и долгие годы сносившей ограничения авторитарных режимов.
Как-то я спросил свою соседку, профессора университета, что она думает о коррупции.
— Бразилию многие считают исторически коррумпированной страной. Но то, что раньше воспринималось как нечто естественное, сейчас вызывает отвращение и возмущение. Для начала нужно реформировать судебную систему и избирательный закон. Политики и чиновники занимаются хищением государственных денег, и все сходит им с рук. До суда дело не доходит. Если так будет продолжаться, нам потребуется еще 500 лет, чтобы Бразилия стала цивилизованной страной, — ответила она.
В свете фактов коррупции и казнокрадства, о которых частенько писали газеты, мне нечего было ей возразить. Я ограничился лишь банальными словами, что, дескать, не все так плохо обстоит в Бразилии. В некоторых развитых странах высокие правительственные чиновники вытворяли и не такое. Разница лишь в том, что там с ними поступали сурово, невзирая на занимаемые посты. А в Бразилии до недавнего времени за коррупцию никого не привлекали к ответственности.
Но меняются времена, иными становятся и бразильские нравы. Демократия с присущей ей открытостью, гласностью и торжеством права постепенно берет верх. И в Бразилии налицо перемены. За последние десять лет за казнокрадство был отстранен от должности президент республики Ф. Коллор, несколько депутатов Национального конгресса лишились своих мандатов. Сенату, где нравы круговой поруки более живучи, также пришлось поступиться некоторыми принципами. После долгих проволочек в 2000 году сенаторы проголосовали за лишение своего коллеги Луиса Эстевана сенаторского мандата. Этот преуспевающий бизнесмен за короткий срок сколотил приличное состояние (400 млн. долл.). Жил он в столице в роскошном особняке, имел собственный реактивный самолет. На свою избирательную кампанию будущий сенатор потратил 7 млн. реалов. Его затраты быстро окупились. После избрания он добился прекращения 14 судебных разбирательств, в которых фигурировал в качестве обвиняемого. Однако появилось еще одно дело — о крупном хищении государственных средств, выделенных на строительство комплекса зданий для суда по трудовым вопросам в Сан-Паулу. Прокуратуру и парламентскую комиссию по расследованию поразили масштабы хищения — из 231 млн. реалов исчезли 169 млн. След привел
— Процесс перемен в обществе, — говорил мне знакомый юрист Сержио, — идет настолько медленно, что люди с недоверием относятся к заявлениям властей о неминуемом наказании виновных. Они убеждены, что страна находится в руках мошенников и лишение мандата одного сенатора — изолированный эпизод, который принципиально ничего не меняет. Но это неверно. Хотя и медленными шагами, Бразилия продвигается к действительно демократическим порядкам.
Я полностью согласен с юристом. Мои личные наблюдения подкрепляют убеждение, что заметные перемены происходят и в этой сфере. Разве можно было 20 лет назад предположить, что бывший председатель Центрального банка Бразилии Франсиско Лопеш будет вынужден явиться в федеральную полицию для дачи объяснений относительно происхождения 2 млн. долл. на его зарубежных счетах? Прокуратура настаивала на его аресте, но влиятельные друзья помогли ему в этот раз избежать лишения свободы. А смещение с должности мэра Сан-Паулу по обвинению в использовании бюджетных средств не по назначению и в незаконном обогащении? Селсу Питта [54] получил у местного магната ливанского происхождения Юниса кредит в 800 тыс. реалов под смехотворные 6%. Банки в то время брали за кредиты 30–40%годовых. Такова плата за услугу, которую мэр оказал богатому приятелю. Через месяц решением суда высшей инстанции С. Питта был восстановлен в должности мэра, но его рейтинг среди жителей города упал до 3%.
54
Мэр города Сан-Паулу в 1997–2000 годах.
— Бразилия начинает пожинать плоды реформы прокуратуры, проведенной согласно конституции 1988 года, — продолжал рассуждать мой приятель Сержио. — Эта реформа развязала руки прокурорам, позволив им добираться до взяточников в самых высоких слоях бразильского общества. Новое поколение юристов, пришедшее работать в прокуратуру в 90-х годах, принялось за дело. Раньше риск предстать перед судом за незаконные действия для влиятельных людей был минимальный.
Но прокуроры, какими бы смелыми и принципиальными они ни были, не смогут покончить с коррупцией. Важно, чтобы уверенность в безнаказанности была подорвана. Лишение мандата сенатора Эстевана и арест банкира Качиола (за финансовые махинации) создали прецедент, за которым последуют другие. В обществе начинает формироваться новый моральный стандарт. Раньше посадить на скамью подсудимых крупную фигуру практически было невозможно. Теперь бывший сенатор и банкир провели в тюрьме несколько дней. Их выпустили на свободу под залог. Банкир Качиола на следующий день скрылся от правосудия. Газеты писали, что он уехал за границу. Бывший сенатор Эстеван продолжал жить в роскошной вилле в столице на виду у всех, как бы бросая вызов обществу, которое его отвергло.
У бразильской демократии много причуд. Она произрастала в тропической стране, где долгие годы правовые нормы имели относительную юридическую силу. Традиции довлели над законом. В провинции убрать неудобного политика, в том числе и физически, считалось в порядке вещей. В 90-х годах в Бразилии были убиты 50 мэров городов. В глубинке местные воротилы от политики, нередко связанные с торговцами наркотиками и организованной преступностью, вершат всеми делами, не останавливаясь ни перед чем в достижении своих целей. Несколько иначе обстоит дело в столице и крупных городах. Здесь общественный человек на виду. Если у него подмочена репутация, ему будет сложно попасть в большую политику. И, конечно, к физическому устранению конкурента в крупных городах никто не решится прибегнуть.
Другая слабость бразильской демократии — непотизм. О нем постоянно пишут бразильские газеты, возмущается общественность, но ничего не меняется. У председателя сената Национального конгресса А. Магальяэса в родном штате Байя, где вся общественная жизнь находилась под контролем его семьи, на работу в государственных структурах было устроено более 10 родственников. Но это нисколько не помешало ему выступить инициатором кампании против непотизма. Это была своевременная инициатива. В 1999 году 186 депутатов бразильского конгресса устроили на работу в качестве своих помощников 315 родственников. Попытки как-то ограничить депутатские аппетиты (некоторые имели по три-четыре родственника в своем аппарате) не дали ощутимых результатов. В муниципальной палате Сан-Паулу в 2000 году работали 42 родственника депутатов. Непотизм, означающий умение устраивать фаворы родственникам за счет казны, превратил законодательный орган крупнейшего бразильского города в кормушку для детей, братьев, жен, племянников и других родственников городских депутатов.