Бред какой-то!
Шрифт:
В «реальном» мире узнать кого-то по-настоящему невозможно. Можно только интуитивно почувствовать, заслуживает ли человек доверия. Или рассуждать по-научному: в этот раз он сказал то-то и поступил так-то, а в другой раз – вот так-то, следовательно, если он сейчас говорит вот это, то вскоре, вероятно, поступит вот таким образом. Исходя из этого, можно с кем-нибудь подружиться. Или стать кому-то врагом. Или решить, что этот человек мне до лампочки. Но нередко случается что-то
Обед заказан. Вот-вот подадут первые бокалы белого вина – а что такого, в отпуске мы или уже в могиле? – так что вскоре наши мамы примутся мурлыкать себе под нос. Я пытаюсь придумать, о чем бы написать, Дилан тоже погрузился в мысли. Или у него в голове пусто – такое тоже возможно. Как во Вселенной перед Сотворением Мира, когда все еще было в порядке. Но вот там пролетает птичка и распевает красивые песенки. У Дилана в голове. Не стану спрашивать, о чем он думает. Дилан хорошо умеет говорить, но беседовать ему хочется не всегда. Раньше его мама утверждала, что он глухонемой. Чему ужасно радовалась.
Родители – во всяком случае, наши мамы – обожают, когда с их детьми что-то не так. Дилан глухонемой, я аутистка, у Донни СДВГ, у Бейтела еще в два года обнаружили дислексию. Когда дети уже выросли, можно хвастаться их достижениями – тем, что они умеют лучше всех. Но маленькие дети еще ничего не умеют. Вот родители и выпендриваются, рассказывая, что их отпрыски ничего не умеют лучше всех. Главное, чтобы это «ничего» называлось повнушительнее. Родители беспроблемных детей сгорают от стыда. Всем подавай ребенка с целым рюкзаком проблем. Скоро эволюция приведет к тому, что будут рождаться одни рюкзаки и только у самых невезучих – вместе с младенцем.
Бейтел блаженно смотрит в никуда: наверное, у него на коленях сидит старый бобер и рассказывает сказки. Донни свирепо пожирает глазами экран мобильного.
Мамы перешли к проверочному обходу. Чтобы получше изучить мамины 7,8 балла. Между рыночными прилавками и нашей террасой прокладывает себе дорогу блестящий «порше». И это притом, что машинам въезд сюда вообще-то воспрещен! За рулем сидит какой-то важный типчик с ужасно знакомой физиономией (где я его видела?), а рядом и на заднем сиденье – девицы с палитрами вместо лиц: краска с них так и капает. Нам приходится подвинуться, чтобы их пропустить. Дай обезьяне банан – и она его съест, дай два – и она обменяет один на «порше». Какой же бред! Вот это все. Никак не могу сосредоточиться.
Я хочу говорить прямо то, что думаю. Записывать слово в слово. Слов на свете хватает. Нужно только научиться не бояться. Честность не купишь, ее можно только присвоить: она моя! Я чувствую себя ужасно одинокой. Вообще-то, одной быть нестрашно. Но совсем другое дело, когда ты сидишь среди тысячи людей на стуле, на который зарятся другие. Вот уж дрянной день воскресенье!
12 июля, 22:59
Кандидат, заработавший 7,8 балла, – это художник со смешными картинами и артистической копной волос. По результатам проверочного обхода оценку ему повысили до 9,4. Добыча дня. Мамы опрокинули еще по бокальчику, мурлыканье перешло в тихое пение, и ровно в половине пятого они встали из-за стола на «разминку». Наше с Диланом присутствие обязательно – это традиция. Наша задача – сопровождать их с ужасно умным видом. Пусть все думают: раз уж у этой женщины такой ребенок, с мозгами у нее точно полный порядок. Если верить нашим мамам, художники любят умных женщин.
Обход не состоялся. Мамы Донни и Дилана никого себе не нашли, так что мы впятером направились прямиком к маминой добыче. Помогать маме клеить кавалеров – не самое любимое мое занятие, но она хотя бы никому не изменяет. Мама – одинокая женщина, никому нет дела до ее выходок. Только мне есть дело. А мне не привыкать. К тому же есть шанс, пусть и крошечный, что она наконец отыщет кого-то подходящего. Обладателя обширной библиотеки или классного рассказчика. Вроде папы Бейтела.
Конец ознакомительного фрагмента.