Бредовый суп
Шрифт:
– Я знаю, – сказала девушка, – но все-таки мне интересно… Тут написано, что, начиная с четвертого дня, они платят сорок долларов в день.
– Да, – сказал я, – но не рассчитывай на это так уж сильно.
– Почему?
– Смотри, нас тут более ста человек, и сегодня вряд ли будет более одного суда. И тогда отберут человек пятнадцать в присяжные. А если суда не будет, нас вообще всех распустят по домам.
–
– Все равно, скорее всего, он закончится за два дня.
– За два дня? – сказала девушка.
– Я не уверен, но я так думаю.
– Зачем же они вызывают так много народу?
– На всякий случай.
– Правда?
– Да, – сказал я.
– Но я все-таки поговорю еще с той женщиной в холле.
– Обязательно поговори с ней.
– Спасибо, что ты мне рассказал все это.
– Конечно, – сказал я.
Бум-Чикаго
Амстердам, 14 августа 1997 года
Когда утром мы выходили из отеля, Маринка спросила меня, заметил ли я мужчину и женщину, которые стояли около стойки и разговаривали с администратором. И я сказал, что заметил.
– Мне кажется, что они русские, – сказала Маринка.
– Почему? – спросил я.
– Одна маленькая деталь: они подошли туда вдвоем.
– Мне тоже кажется, что они русские.
– А тебе почему?
– Две маленькие детали. Когда они только еще подходили к стойке, они уже держали наготове паспорта.
– Это как раз ни о чем не говорит. У нас в каком-то отеле спрашивали паспорта, если ты помнишь. А вторая деталь?
– У них были русские паспорта.
– А-а, – сказала Маринка.
– Но на самом деле, не нужно никаких маленьких деталей, чтобы понять, что они русские. И знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что у них русские лица.
– Что-то я в этом совсем не уверена, – сказала Маринка.
– Согласен, – сказал я.
– С чем?
– С тем, что ты в этом не уверена. Но лица у них все-таки русские.
Вечером мы встретились со Светкой и Сережей и пошли на шоу, которое называлось “Бум-Чикаго”. В его программу входил обед, и мы там очень хорошо поели.
– Ну, – сказал я, – видите, что они тут вытворяют?
– А что такое? – спросила Светка.
– Они едят пиццу вилкой и ножом.
– Правда? – сказала Светка. – Это же крайне неприлично.
После обеда, в самом начале представления, артисты вышли в зал и стали переходить от одной группы зрителей к другой и интервьюировать всех. Мы увидели, как они подошли к паре, которая сидела не так далеко от нас, и в которой мы с Маринкой узнали русскую пару из гостиницы.
Наши русские засмущались и
Шоу было довольно смешным и всем нам понравилось. Когда оно закончилось, мы пошли проводить немного Светку с Сережей.
– Почему только у русских бывают языковые проблемы? – спросила Светка.
– Ты имеешь в виду русских на шоу? – сказал Сережа.
– Это очень даже объяснимо, – сказал я.
– Каким же образом? – спросил Сережа.
– Очень просто. Ты, наверное, заметил, что эти русские были не так уж молоды. А раньше изучение языков представлялось многим абсолютно абстрактным занятием. Зачем нужно учить какой-то язык, если ты знаешь, что он тебе никогда не понадобится? Я, например, воспринимал эти предметы как особого рода издевательство и уклонялся от них всеми возможными способами.
– Но ты, наверное, все-таки читал какие-то статьи...
– Это совсем другое, и ты прекрасно это понимаешь, – сказал я. – А живой язык... Я был абсолютно уверен в том, что никогда в жизни мне не придется говорить ни с кем ни на каком другом языке, кроме русского. И я был абсолютно уверен в том, что меня никуда и никогда не выпустят.
– А ты хотя бы пытался куда-то поехать? – спросила Светка.
– Только один раз. Но мне этого хватило надолго.
– Куда же ты хотел поехать? – спросил Сережа.
– В Румынию, на олимпиаду.
– На какую олимпиаду?
– На международную математическую.
– Зачем, то есть я имею в виду... как кто?
– Как участник, – сказал я.
– Ты шутишь?
– Нет, я и сам шутить не люблю…
– …да, и другим не позволю, – продолжила Маринка.
– Ты серьезно? – спросил меня Сережа.
– Серьезно, серьезно, – сказал я.
– А можно подробности?
– Можно.
– Ты заканчивал десятый класс, да?
– Да, – сказал я. – Это была самая первая международная олимпиада. Команду туда стали набирать по результатам московской олимпиады, которая считалась главной в стране. Московские математики искали талантливых ребят по всем школам страны и приглашали их в Москву. А там уже все решалось в два тура.
– Значит, ты хорошо выступил во втором туре в Москве? – спросил Сережа.
– Да.
– Что же было дальше?
– Мы узнали о международной только за два месяца до ее начала и все гадали, будет ли вообще страна участвовать в ней. И вот как-то, в самом начале мая, мне позвонил мой товарищ. И он сказал мне, что он только что узнал, что составлен список сборной страны и что мы с ним – в списке и, значит, едем в Румынию. Пока я переваривал это сообщение, он успел сказать мне, что задачи на международной ожидаются попроще наших, а премий будет больше, и, вообще, общее мнение было таково, что средний уровень там будет ниже нашего. “Ты понимаешь, что это значит? – спросил меня мой товарищ. – Если у тебя не расплавятся неожиданно мозги или не заболит живот…”