Бремя чисел
Шрифт:
— Тут все бесцветное. Серое и белесо-серое, если смотреть на поверхность с линии нулевой фазы. Но если посмотреть под углом девяносто градусов к солнцу, то все кажется темно-серым, сильно напоминает золу от костра.
Это Луна, видимая с поверхности Луны. Она серая.
— Мозес, мы пропускаем телепередачу!
— Все в порядке, папа. Все под контролем. Слушай радио и получай удовольствие. Все равно по телевидению сейчас ничего не показывают. Они же еще не выходили из корабля.
Квартал Святого Патрика раскинулся между Западной Тридцать девятой и Западной
— Как-то совсем не по-ирландски все это выглядит, — бурчит Чавес-старший, пока они с сыном поднимаются по широким белым ступенькам к входным дверям. Мозес на короткий миг задумывается о том, как представляет себе все ирландское кубинский диссидент.
Возле портика стоит подозрительного вида низенький тип в просторном костюме и внимательно слушает транзисторный приемник.
— Некоторые камни неподалеку от меня, те, что раздроблены или отброшены с места нашими ракетными двигателям, снаружи сероватые, но на изломе темно-темно-серые…
Первое, что ты здесь услышал, думает Мозес. Оказывается, Луна серая.
Он не может с уверенностью сказать, откуда взялся в нем внутренний саркастический голос. Ему хочется проникнуться поэзией и величием дня, однако этот новый «тихоговоритель» устраивает подлянку, уныло напоминая (каждый раз, когда начинает говорить представитель НАСА), что он — голос официальных США, вещающий о Дерзновенных Свершениях Америки, Земли Обетованной, Сверхдержавы, чье могущество простирается до глубин космоса. Однако этого могущества недостаточно, чтобы свергнуть опереточного диктатора с островка в сотне миль от ее границ. Может быть, дела пойдут на лад, когда в президентское кресло сядет Никсон, Дик Никсон, столько сил положивший на подготовку высадки в Заливе Свиней. Впрочем, верится в это с трудом. Кубинские эмигранты тоже не верят. Даже люди из ЦРУ, а они все как один подручные Дика, сидя за рюмкой, ворчливо высказывают крамольные мысли на этот счет.
Мозес знает: сегодняшняя высадка на Луну обязательно перевесит все прочие темы. В планетарном масштабе его собственные проблемы бледнеют и отходят на второй план. Но это не так. Потому что происходит примерно следующее: три коротко, по-армейски стриженных парня, представители среднего класса, рискуют своими жизнями ради необычного приключения. Молодцы. Храбрые ребята, ничего не скажешь. Решительные и прекрасно подготовленные. Что ж, следует воздать им должное. Да, черт побери. Это герои нации. Горло Мозеса перехватывает от волнения. В 1961 году младшему Чавесу было пятнадцать, и возраст не позволил ему присоединиться к бригаде смельчаков. В результате он не стал участником тех печальных событий, когда американская разведка поспешила откреститься от провалившейся высадки в Заливе Свиней. В отличие от отцов многих его друзей ему не суждено было стать жертвой, принесенной в том далеком апреле на алтарь целесообразности и непричастности.
Астронавты также доверили свои жизни Америке, и Мозес прекрасно понимает, чем они рисковали, отправляясь в этот полет. Он хочет
Впрочем, это не единственное, что привело Мозеса в церковь. Из портика выходит группа людей — участников церемонии крещения. Группа разношерстная: мужчины серьезны и излишне мускулисты; женщины молоды и чересчур разнаряжены… правда, наряды не столько скрывают, сколько открывают взгляду их прелести. Скорее всего это подружки, нежели жены. Невысокий тип с транзистором присоединяется к ним.
— Я же сказал, что мы пришли слишком рано, — снова ворчит Анастасио, однако сын его не слушает. Мозес поправляет манжеты рубашки и проводит рукой по волосам. Группа мужчин и женщин проходит мимо них.
— Сеньор Конрой!
На юной матери — она красива, но очень бледна — вычурное белое платье. Оно больше похоже на свадебное, чем на наряд, в котором присутствуют на крещении. Девушка идет под руку с лысеющим коренастым мужчиной с фигурой спортсмена, который сразу же напрягается, когда Мозес зовет его по имени.
Анастасио замечает, что этот самый Конрой в свое время наверняка был сильным человеком. Да, крепким мужчиной, который мерялся силой с другими: это видно по тому, как он держится. Конрой неохотно протягивает руку Мозесу.
Девушка краснеет и улыбается.
— Поздравляю тебя, Дебора! — говорит Мозес и, склонившись над ребенком, воркует с ним. Анастасио еще не настолько стар, чтобы не заметить, как внимание сына перемещается с младенца на грудь юной матери.
— Мистер Конрой — промоутер, организатор спортивных соревнований, папа. Самых крупных и в самых известных залах. В «Аудиториуме» и «Конвеншн-сентер». Все большие мероприятия проводятся благодаря ему. Мистер Конрой, позвольте познакомить вас с моим отцом.
Анастасио кажется, будто слова сына звучат настолько напыщенно, что граничат с пародией. Это хорошо видно всем присутствующим, и ему становится стыдно за Мозеса.
Конрой терпеливо ждет, пожимая руку старика, пока тот посмотрит на него.
— Ваш сын рассказывал мне, что вам очень нравится Джеки Глисон.
Его акцент Анастасио незнаком, но он явно не американский. Может, ирландский?
Чавес-старший пожимает плечами.
— Приходите в следующую среду, и я вас с ним познакомлю.
Глисон возле «Аудиториума»… Анастасио как-то раз видел, как он выходил оттуда, щурясь от яркого солнца. Глисон слегка приподнял руку, то ли приветствуя толпу поклонников, то ли отгоняя их от себя. Словно надеялся, что эта толпа на краткий миг исчезнет, а тротуар и улицы останутся пусты. Заметив, что Анастасио смотрит на него с другой стороны улицы, Глисон опустил руку и специально для старика разыграл миниспектакль: пожал плечами и с нарочито усталым видом зашагал по улице.
— «Великий» Маленко против «Гиганта» Макдэниела, — сообщает Мозес.