Бремя феодала
Шрифт:
В общем, без сопротивления, пусть и утомив лошадей, Вольдемар выехал через северные ворота города и поехал на запад по дуге… Где его и перехватила армия, которая изначально должна была отрезать нас с севера. Парни всю операцию в городе простояли без дела, их перебрасывали дважды туда-сюда, но всё без толку. И теперь ринулись в бой, чтобы хоть как-то оправдать своё присутствие. А то как же, целый вассальный герцогу граф во главе, а получается, что слава мимо прошла.
Зарубились два конных отряда прямо в чистом поле. Силы почти равны — сотня на сотню. За нами табун лошадок, наши парни интуитивно
Естественно, перед сшибкой был ливень стрел, но я на такое внимание уже не обращаю, это стандартный приём погранцов. Но на противника стрелы действуют, особенно зажигательные. А после действует факт осознания, что им ударили с тыла, а значит всё, щас будет кабздец. Герцогские могли ещё посопротивляться, и если не победить, то умыть нас кровью, но, здраво рассудив про «быть здоровым и живым лучше чем мёртвым и больным», не сговариваясь, размеренно отступили. Это когда не паническое бегство, а именно организованный отход с прикрытием. Естественно, мы не преследовали.
Эх, парнишки, были б вы этой ночью в городе — цены бы вам не было! Хрен бы мы так просто налихачили. А так вы в уголке стояли, забытые вашими генеральшами, а мы резвились, как хотели. Вот она, сила тотальной некомпетентности! Мы не крутые, отнюдь, и сил герцога для этой операции согнали раза в два больше нас даже без учёта городской стражи, а поди ж ты… Разбили всех по чуть-чуть, малыми отрядами.
Но и на той стороне есть придурки, «пасущие» свою честь. И им оказался памятный барон, которому я диктовал письмо в Луз-де-ла Луне. Рубился он отчаянно, и остался целенаправленно, ибо мог отступить. Ещё один Леонид на мою голову. И прекратил сопротивление, когда его плотно окружили и перестали нападать — по моему знаку, естественно.
— Барон, мне не нужна ваша жизнь. Примите обстоятельства, как они есть.
— Я сдаюсь! — пафосно изрёк он. Отдать мой меч?
Я снял шлем — не люблю, в железе плохо видно.
— Зачем он мне? Оставьте себе. — Криво ему улыбнулся, чувствуя, как наваливается усталость. — Барон, вы были храбры и не посрамили свою честь, а я не хочу унижать вас..
— Граф… — Сеньор уважительно склонил голову.
— Езжайте к руководству, — продолжил я. — Передайте от меня сообщение. Устное — писать некогда.
И лучше передавайте сообщение при как можно большем количестве народа. Выделите главное: я не собирался нападать на Картагену! Бог свидетель, как он свидетель и того, что я приказал щадить горожан и стражу. Но попытки своего убийства не прощаю! Если герцог всё равно, несмотря ни на что, намерен исполнить свою месть и убить меня — мы в состоянии войны, и я найду, как сделать так, чтобы герцог об этом пожалел. Если он осознал, что не прав, что его занесло — пусть как знак извинения вернёт мне серебро «Псов Гримо», что я великодушно, по дружбе, ему передал. Нет дружбы — нет серебра. Либо, на выбор, война, и повторюсь, герцогу она не понравится. Повторите, барон.
Четырежды поправлял старого вояку, пока тот не отчеканил как мне хотелось. После чего отпустил.
— Ты даёшь, воспитанник! —
— А с рукой что? — указал я на левую.
— Заживёт. Главное, вырвались. Вы вовремя. Ещё чуть-чуть…
— Надо отъехать пару миль от города, — указал я вдаль, на юг. — И встать лагерем. Сегодня они вряд ли нападут, а завтра будем далеко. Потери?
Лагерем встали и правда мили через две, у знакомого ручья. Люди валились с ног от усталости. Но — первым делом распределение дозоров, костры и каша. И обиходить коней. Сотники начали разбивать людей на команды, кто что делает. И то, что за полночь и утро скоро — не колышит.
Пока орлы готовились, я осматривал раненых. Убитых двое, оба у Вольдемара, обоих тут же в рощице похоронили. Отпоём потом. Я же, помыв в ручье руки, взялся за раненых. Таких нашлось аж четырнадцать человек, но тяжёлых трое.
Я был не единственным, кто считался лекарем, но мне почему-то скинули самых тяжёлых. Назначил троих помощников, которые тоже помыли руки и обработали их хлебным вином, которое я так и возил с собой в отдельной фляге. Ещё пара помощников разожгли фонари и держали свет.
Первый — раненый болтом человек Йорика. Рбята стащили доспех, оголили спину. Промыл рану, после чего, пламенем продезинфицировал нож и сделал надрезы. Начал выкручивать.
Кровь хлынула потоком. И кровавые пузыри на губах — клиент в отключке, но дышит. Чёрт, лёгкое пробито! Без операционной и опытного врача что я сделаю? Ничего. Надо шить, а чтошить? Лёгкое? Как? Артерию? Как, млин?
И с психу я сделал трюк, который описывают в каждой второй книжке про попаданцев в фэнтези. Пустил энергию внутрь раны, прижигая то место, которое больше всего кровило.
— Спирт! — Руку за фляжкой, затем одёрнул. — Сюда лей, помаленьку.
Кровотечение закончилось. Может я пережёг кровеносные сосуды? А как же ткань лёгкого? Что теперь будет?
Ай, всё равно больше, чем сделал, не сделаю. Просто потому, что не умею. И нет рядом того, кто умеет.
— Шейте. Только аккуратно! Руки?
— Обработали! — показали чистые ладони по запястье оба помощника.
— Давай следующего.
Две идентичные травмы. Одному в лёгкое вошёл болт, другому мечом плечо проткнули, тоже зацепили лёгкое. Ещё б чуть-чуть и сердце, но бог миловал. Размотал рану, разрезал края, вывинтил стрелу (простой наконечник, без преподвыподвертов), жахнул энергией, продезинфицировал. Уже конвейер, блин! Только выживут ли подконвейерные? Этот потерял много крови — рану замотали, но помогло слабо. Да и замотали ветошью, чуть ли не обтирочным материалом. Что было под рукой.
— Шьём! Кто умеет шить?
Умельцы нашлись. Обработка рук, иглы, нитки, допуск к раненому телу — я строго проверял. Ладно, тут очень крепкие организмы, и главная напасть при ранениях — сепсис. Даст бог — выкарабкаются.
Третий… Уже не помню. Что-то ему делал. Потом четвёртый. Дедок с жидкой бородкой всё вертелся, дескать, «само выйдет». Само это стрела, пробившая кольца бахтерца и вошедшая в плечо. Говорю ж, мне все однотипные раны скинули. Тот же Трифон больше перевязки делал. Не то, что критичная рана, но без вмешательства очень неприятная.