Бремя императора. Трилогия
Шрифт:
Она глухо, отчаянно зарыдала.
– Что?! – не выдержал сержант. – Родного сына в рабство?! Ох, и гнида же…
Лек тоже был потрясен до онемения. Такой бесчеловечности он себе представить не мог. Своего собственного ребенка продать в Нартагаль? Каждый ведь знает, каково там живется рабам. Что ж, услышанное только утвердило его в принятом решении.
– Значит, вы ничего не имеете против, если он из вашей жизни исчезнет? – спросил юноша.
– Да хоть бы он куда хошь сгинул, вошь проклятая… – простонала несчастная женщина, раскачиваясь и тихо плача. – Разве ж энто
– Ваш? – выступил вперед молодой стражник, держащий спящего ребенка.
– Таличек! – вскрикнула женщина, выхватывая из рук парня мальчика. Тот недовольно забурчал.
– Не будите, пусть себе спит, – улыбнулся Лек. – Молоком с медом мы его напоили, чтобы не простыл.
– Благослови вас Единый, молодой господин! – пролепетала потрясенная женщина. – Благослови вас Единый…
– А где ваш муж сейчас?
– Где ж ему ищо быть? В спальне. Наизмывался всласть и дрыхнет.
– Приведите, – повернулся горец к сержанту.
– Щ-а-а-а-с… – злорадно ухмыльнулся тот и скрылся в глубине дома.
Вскоре оттуда раздался вопль, потом хриплая ругань, перемежающаяся звуками ударов. Еще через некоторое время из дверей показался Мертак, волоча за шкирку небритого мужичонку в замызганной рубахе и драных штанах. Тот хлопал глазами и слабо трепыхался, но против дюжего сержанта горе-плотнику было, что воробью против коршуна. Лек с отвращением смотрел на человека, превратившего беззащитную женщину, мать его детей, в окровавленный кусок мяса. Собиравшегося продать родного сына в рабство. И все это ради выпивки? Жалкое зрелище. Нечто опухшее, ни на что не похожее, крохотные глазки неясного цвета с недоумением мигают, руки трясутся. Рубаха залита блевотиной.
– Юрген… Как его фамилия?
– Декван, – ответил кто-то из стражников.
– Благодарю, – кивнул Лек. – Итак, Юрген Декван?
– Дык… – прохрипел тот. – Енто… Так оно, милсэр…
– Светлый лорд! – ткнул пьяницу под ребра большим пальцем сержант.
– Охрхр… – согнулся Юрген. – Ой-ой-ой… Не бейте, светлый лорд! Ой, не бейте!
Плотник рухнул на колени и принялся ползать по полу, хныкая и размазывая сопли по небритой морде. Лек с гадливостью смотрел на это нечто, отдаленно напоминающее человека. Единый Создатель! Да как можно доводить себя до такого состояния? Но ладно бы себя, так ведь что с семьей творит! Вспомнив синее, распухшее, залитое кровью лицо еще в общем-то молодой, довольно симпатичной женщины, юноша вздрогнул. А ребенок? Что было бы, если бы они не нашли мальчика? А замерз бы к утру.
– Ты действительно хотел продать сына нартагальским купцам? – спросил юноша, решив все-таки проверить слова жены этого пьяницы.
– А на чо исчо он нужон? – заскулило жалкое подобие человека. – Я иво кормил, поил. Хай таперя возвертает!
– Сколько лет мальчику? – резко повернулся к женщине потрясенный Лек.
– Восемь…
– Значит, восьмилетний ребенок тебе что-то должен?
– А то как же! – гордо заявил Юрген. – Не могет работать, знать продать.
Лека передернуло от этих слов.
– Что, светлый лорд, не доводилось еще таких видеть? – криво усмехнулся сержант. – Для него все – только мне, а там пускай хоть мир рушится.
– Не доводилось… – пробормотал Лек, его трясло от гнева, зубы скрипели, давно он не испытывал столь испепеляющей ярости. – У нас таких не было. А если и попадались, то их быстро на мороз подыхать выкидывали.
– Нам бы так… – позавидовал Мертак.
– А что, в каменоломнях разве лучше? – иронично приподнял бровь Лек.
– В каменоломнях? – переспросил сержант, расплываясь в довольной улыбке – видимо, не надеялся на такой исход. – Не-а, самое этой паскуде место будет.
– Судебный пристав здесь?
– Да, – донесся из дверей чей-то голос, и в разгромленной прихожей появился закутанный по уши в теплый, шерстяной плащ невысокий плотный человек. – Мое имя – Этев Нимод, прибыл по вызову патруля. Вы собираетесь выносить приговор?
– Да, как горный мастер боевого братства империи Элиан я имею на это право.
– Конечно, имеете, светлый лорд! – Пристав низко поклонился, затем достал из непромокаемой сумки принадлежности для письма. – Готов фиксировать.
– Очень хорошо, – голос Лека стал ледяным. – Приговариваю Юргена Деквана из Тарсидара за избиение беззащитной женщины к пяти годам каторжных работ в Ммевидарских каменоломнях. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! Да-да, сволочь, в тех самых каменоломнях, где добывают черный мрамор. Тебя там быстро отучат от пьяных дебошей!
– Светлый ло-о-о-о-рд… – взвыл сразу протрезвевший плотник, от ужаса испортив воздух. – Пощади-и-и-т-е-е…
– А жену свою с детьми ты пощадил, тварь?! – с ненавистью выплюнул юноша, едва удержавшись, чтобы прямо здесь не смахнуть Юргену голову. – Она тоже просила у тебя пощады! Но ты помнил только, что тебе выпить хочется! Теперь получи по заслугам. Уберите его, завтра же отправьте по порталу в Мевидар.
– Незачем на него силу портала тратить, светлый лорд, ее не всякий маг восстановит. Через неделю в те края большой бриг пойдет, посидит наш плотник пока на киче. Я его в особую камеру посажу. Там быстро птичкой сделают…
– Наверное, вы правы, – согласился юноша, не понявший при чем здесь птичка, но не обративший на это особого внимания. – Меня слишком разозлил этот…
Он не нашелся, как назвать пьяницу, и только раздраженно дернул щекой.
– Меня не меньше, – скривился сержант, с отвращением глядя на захлебывающегося хриплым плачем и ползающего у них в ногах Юргена.
– Я закончил оформлять приговор, светлый лорд, – вмешался пристав. – Прошу приложить вот сюда вашу личную печать.
Он протянул горцу заполненный убористыми строчками лист плотной белой бумаги, которую делали только в двух провинциях Элиана – Ларрале и Шерандаре. Карвенские и нартагальские купцы издавна пытались уговорить имперские власти продавать им бумагу, она была много лучше самого качественного пергамента, но торговый приказ отказывал из года в год, используя бумагу только для собственных нужд.