Бремя Могущества

Хольбайн Вольфганг

Я поспешил отойти в сторону, когда Аон, понурив голову, подал ему вынутый из седельной сумки топорик с короткой ручкой. Незнакомец, размахнувшись, изо всей силы ударил по сплетенным корням. Наточенное как бритва лезвие, мгновенно перерубив корни, со звоном отскочило от железного обода.

— Вы уж смотрите, колесо не разрубите, — предостерег его Говард.

Тот лишь хмыкнул в ответ, размахнулся и ударил еще, на этот раз сильнее. Топор вошел в гущу корней почти по самую ручку, и масса их глуховато ухнула. Из разрезанных корней, словно бесцветная кровь,

сочилась светлая жидкость.

Наш помощник торжествующе ухмыльнулся.

— Ну что, видите? — с гордостью произнес он. — Вот так–то. И минуты не пройдет, как вы снова сможете ехать. Он размахнулся и ударил в третий раз, но на этот раз неудачно — лезвие топора отскочило от чего–то твердого, скрывавшегося под корнями, и тут же два или три тонких усика оплели его ручку. Человек сплюнул, недовольно бурча, рванул топор на себя и тут же изумленно ахнул, когда понял, что тонкие усики намертво удерживают его. Я наклонился и попытался помочь ему освободить ручку.

— Да нет, ничего так не получится, — пробормотал незнакомец. Отстранив меня, он снова потянул за ручку. Я видел, как он напрягся, как вздулись жилы у него на шее, но топор был неподвижен, точно его сковали невидимые тиски.

Говард молча протянул ему нож. Мрачно взглянув на него, мужчина взял нож и стал сосредоточенно кроить тонкие усики корней. Прошло добрых пять минут, прежде чем он смог освободить топорище.

— Может быть, теперь все же получится, — предположил Говард. — Попробуйте тронуться, миссис Уинден.

Кнут хлестнул по спинам лошадей, и они, скользя копытами по грязи, потащили повозку. Раздался громкий скрип упряжи, колесо медленно, как бы через силу, повернулось, и повозка немного продвинулась вперед.

— Пошло дело! Дон и вы, — он кивнул Говарду, — давайте вон туда, к колесу, а вы, — обратился он ко мне, — поможете мне здесь!

Подождав, пока Говард вместе с его приятелем зайдут с той стороны повозки, мы схватились за спицы и налегли на колесо. Повозка затрещала. Я почувствовал, что колесо вот–вот сломается.

И тут повозку внезапно, словно освободившись, рванулась вперед, а я, не удержавшись, растянулся на мокрой от дождя земле. Это мне за то, что смеялся над Говардом, мелькнуло у меня в голове. Повозка проехала еще несколько ярдов и снова остановилась. Поднявшись на колени, я попытался отереть лицо от грязи, и услышал у себя за спиной злорадный смешок.

Я в ярости вскочил на ноги и утерся рукавом. Смешок замолк.

Я не сразу смог разглядеть выражение лица незнакомца. Он оборвал смех, и теперь издевку в его глазах сменил ужас. До меня медленно начинало доходить, что случилось. Падая в грязь, я потерял шляпу, и теперь белоснежный зигзаг моей седой пряди, несмотря на темноту, был ему прекрасно виден…

— Бог ты мой! — ахнул незнакомец. — Вы… так это вы и есть тот тип, которого мы ищем. Вы…

Я среагировал на долю секунды позже Говарда. Краем глаза я все же успел заметить, как он, развернувшись, мощным ударом в челюсть опрокинул противника на землю. Тот тут же вскочил на ноги, и я бросился к нему, но удар

мой прорезал пустоту — человек успел вовремя увернуться. В его руке блеснул топор, и я в отчаянии кинулся в сторону. Лезвие топора просвистело в каком–нибудь дюйме от моего левого уха, но рукоятка здорово задела плечо. Заорав от боли и ужаса, я потерял равновесие и упал. Позади меня раздался яростный вопль. Молниеносно перевернувшись на спину, я инстинктивно закрыл руками лицо и успел вскочить на ноги. Увидев перед собой своего противника, я, не раздумывая долго, заехал изо всех сил ногой ему в колено. Он уже заносил топор для удара, но заорал, не устоял на ногах и грянулся оземь почти рядом со мной. Топор его, пролетев несколько ярдов, со звоном ударился о камень и разлетелся на части. Кусок рукоятки угодил мне в висок, и от этого удара я потерял сознание.

Первое, что я почувствовал, придя в себя, — это неприятные, резкие рывки повозки и ледяной ветер в лицо. Правый висок гудел страшной болью. Прикоснувшись к нему, я почувствовал на пальцах теплую, клейкую кровь, застонал и лишь после этого открыл глаза.

Я уразумел, что сижу на козлах, словно сонное дитя, привалившись к плечу миссис Уинден. Повозка наша быстро неслась сквозь тьму, и, если судить по ухабам и ямам, на которых подпрыгивало это лишенное рессор сооружение, началось бездорожье. С трудом распрямившись, я ощупал раненый висок и сморщился. Боль почти мгновенно разлилась по всей голове.

Говард, поменявшийся местами с миссис Уинден, мельком взглянул на меня и снова сосредоточился на дороге.

— Отошел?

Я чуть было не кивнул ему в ответ, но стоило мне представить на миг этот жест, как пульсирующая боль в голове чуть было снова не ввергла меня в беспамятство, так что пришлось довольствоваться вымученной улыбкой. Повозка подскакивала и подлетала вверх, словно на волнах в штормовом море. По обе стороны ее периодически возникали и исчезали какие–то темные тени, и даже шум дождя изменился.

— Что… что случилось?

— У нас неприятности, — не глядя на меня, ответил Говард. — Тот парень, с которым вы сцепились, удрал. Боюсь, что нам скоро предстоит еще одна встреча.

Я перепугался.

— Удрал? — недоверчиво переспросил я. — Но ведь…

— Я попытался его задержать, но он оказался резвее. Думаю, сейчас он уже в городе.

— Но, черт возьми, — вскипел я, — как это могло произойти? У тебя же револьвер!

— Так что же, по–твоему, следовало изрешетить его пулями? — Говард даже засопел от негодования.

Поняв, что он прав, я виновато отвел взор.

— Ну, а… другой?

Вместо ответа Говард молча ткнул пальцем назад. Я осторожно повернул голову и посмотрел в глубь повозки. Одна скамья была занята неподвижно лежавшим Рольфом, а на другой валялся еще кто–то в черном непромокаемом плаще, связанный по рукам и ногам. Во рту его белел кляп.

— А куда мы едем? — спросил я.

— В Бэтхилл, — ответила за Говарда миссис Уинден. — У меня там друзья, которые приютят вас, так что можете не беспокоиться.