Бремя прошлого
Шрифт:
Она облокотилась на стол и улыбнулась Лайэму.
– Ну и что теперь?
– С первым же поездом уезжаем.
Они помчались на вокзал и минута в минуту успели на поезд, отходивший в Нью-Йорк.
Они в изнеможении втиснулись в купе. Влюбленные были снова вместе, и до всего остального им не было никакого дела.
– Как поступит ваш отец? – спросил он Дженни, когда они ждали в Нью-Йорке отправления бостонского поезда.
– Лишит меня наследства, – мрачно ответила она. – Я обесчестила его имя, и это конец.
Лайэм посмотрел на нее с тревогой в глазах.
– Мне очень
Она пожала плечами и философски проговорила:
– Лучше быть оставленной без наследства, чем выйти насильно замуж за нелюбимого человека.
Когда они, наконец, прибыли в Бостон, было уже темно. Окна дома на Маунт-Вернон-стрит были освещены. Лайэм взял Дженни за руку и повел в дом. Осматриваясь кругом, она дивилась его величию.
– Если бы папа знал, что вы так богаты, он, может быть, сказал бы „да", – вздохнула она в благоговейном восхищении.
– Я не богат. Богата моя мать, – шепнул он в ответ. – Не беспокойтесь. Он согласится, когда мы поженимся. Я в этом уверен.
– Лайэм! – окликнула его с верхней площадки лестницы Лилли, и они оба подняли глаза на нее. – Кто там с тобой? – удивленно спросила она.
– Старый друг, мама. Это Дженни Десанто. Помните, мы встречались с нею на озере Комо?
– Конечно, я помню.
Она, мягко ступая, словно скользнула вниз по лестнице.
– И что же мисс Десанто делает в Бостоне?
– Я привез ее, чтобы встретиться с вами, мама. Прямо из Чикаго, – волнуясь, ответил Лайэм.
– Из Чикаго? Так вот, значит, зачем ты туда поехал.
Она повернулась и ушла в библиотеку.
– Вы также можете зайти сюда, – бросила она через плечо. – Именно в этой комнате развертываются в нашем доме все драмы. У меня такое ощущение, что без драмы не обойтись и сегодня. Я не ошибаюсь, Лайэм?
Лилли уселась в большое кресло с подголовником, а они стояли перед нею. Она быстро окинула взглядом Дженни с головы до ног, и щеки девушки вспыхнули, когда она увидела в глазах хозяйки дома выражение, с каким отпускают сделавшую свое дело горничную. Лайэм крепче сжал руку Дженни и заговорил:
– Я привез Дженни, мама, чтобы вы снова встретились с нею, потому что я ее люблю и женюсь на ней. Я уверен, что вы полюбите ее, когда узнаете ближе.
– Не могли бы вы оставить нас одних? – обратилась Лилли к Дженни. Та тревожно взглянула на Лайэма, поспешно вышла из комнаты и закрыла дверь. Усевшись в кресло в холле, она смотрела на семейные портреты, напряженно вслушиваясь в доносившиеся из библиотеки голоса. Дженни поняла, что Лилли не может смириться с мыслью, что она отнимет у нее Лайэма, но ведь она сожгла за собою все мосты и теперь молила о том, чтобы Лайэм нашел в себе силы пойти против воли матери и сжег бы, таким образом, свои.
Лилли смотрела на сына, и в ней нарастала ярость. Все, что она сделала за все эти годы, теперь у нее украла эта девочка из прорвавшейся к деньгам семьи итальянских крестьян. «Как они смеют?» – спрашивала она себя, глядя на сына, стоявшего перед нею, заложив руки за спину, как непослушный ребенок, ожидающий наказания.
– Ты не женишься на этой девушке, – отрезала Лилли. – Она тебе совершенно не подходит. Или ты забыл, Лайэм, что ты Портер Адамс? Ты должен хранить
– Мама, прошу вас…
– Не возражай, Лайэм. Сейчас я позвоню домой управляющему банком, чтобы он сразу же прислал десять тысяч долларов. Ты отдашь их этой девушке, и она уедет очень довольная, в чем можно не сомневаться.
– Мама, вы сошли с ума? – с побелевшим лицом взглянул на нее Лайэм. – Вы даже не прислушались к тому, что я сказал! – гневно повысил он голос. – Вы никогда меня не слушали. Все эти годы вы делали только то, что хотелось вам, распоряжались моею жизнью, как собственной. Или, может быть, заменяя ею свою. Да, именно так, разве нет, мама? Вы пытались компенсировать моею жизнью неудачи вашей собственной. Не более того. Я женюсь на Дженни, и все тут.
– Подумай, Лайэм, от чего ты отказываешься! – воскликнула она. – От наследства, от домов, от денег… Ты, очевидно, понятия не имеешь, каким богатым однажды станешь.
– Оставьте все это себе, – пренебрежительным жестом отказался Лайэм от наследства и шагнул к двери. – Купите себе на эти деньги новую жизнь, мама.
– Подожди.
Лилли рванулась к стоявшему у дверей шкафу, где хранились старые дробовые ружья «Парди». Она взяла одно и проверила заряд. Ошеломленный, Лайэм стоял молча. Потом Лилли открыла дверь и вышла за ним в холл. Словно не замечая сидевшую в кресле у Дверей Дженни, она медленно поднялась по лестнице с заряженным ружьем.
На площадке Лилли остановилась и помолчала.
– Если ты уйдешь из дома ради этой девочки, Лайэм, я убью себя, – проговорила она дрожащим голосом. – Выбор за тобой.
Лилли пошла к своей комнате, но остановилась, услышав, как открылась дверь. Перегнувшись через перила, она увидела, как Лайэм взял Дженни за руку.
Он посмотрел наверх, на белое, как полотно, лицо матери.
– Не нужно меня шантажировать, – бросил он. – До свидания, мама.
Перед мысленным взором Лилли за несколько мгновений прошла вся ее жизнь. Она подошла к своей двери. Внутри у нее словно что-то оборвалось. Все, за что она боролась всю свою беспутную жизнь, внезапно снова свелось к нулю.
– Ты приблудок, – прошипела она. – Да, вот кто ты. Ты не Портер Адамс. Ты О'Киффи, плоть от плоти. Такой же ублюдок, как и твой отец.
Лайэм в ужасе пристально посмотрел на мать. Потом повернулся к Дженни и обнял ее. Так, обнявшись, они вышли из дома и закрыли дверь.
Лилли отбросила в сторону ружье и кинулась вниз по лестнице за ним. Пробежав через холл, она распахнула дверь и сбежала со ступенек подъезда на улицу. Но он уже скрылся в сгустившемся мраке, словно его никогда и не было.