Бремя прошлого
Шрифт:
– Боже мой, только не выходи из меня, не выходи, не выходи, – стонала она в экстазе, и он приподнимал ее к себе, снова и снова достигая вместе с нею высшей точки наслаждения.
Потом они лежали в изнеможении, не расплетая рук и ног. Финн поднял голову и посмотрел на Лилли.
– Я всегда любил вас, – тихо проговорил Финн.
Лилли гладила его лицо, а он целовал ее руку.
– И я всегда вас любила, – выдохнула она. – Думаю, что всегда понимала это, но этот плод был запретным.
– Теперь с этим покончено, – возразил
– Да, покончено, – согласилась она, улыбнувшись.
Финн сел и вынул из стоявшего около кровати столика бриллиантовое колье. Улыбаясь Лилли, он покачал им перед ее глазами.
– Так значит, вы его так и не продали! – воскликнула она.
– Как я мог? – сказал он. – В конце концов, оно же принадлежит вам.
– Как и пятьдесят золотых соверенов, – напомнила ему Лилли.
Финн небрежно пожал плечами.
– Недаром говорят, что зло настигает того, кто делает зло. Их у меня украли.
Лилли рассмеялась.
– Бедный Финн.
Он надел бриллианты ей на шею и соединил замок колье.
Финн лежал на подушках, зарывшись лицом в волосы Лилли.
– Вы никогда не узнаете, – тихо проговорил он, склоняясь над нею для очередного поцелуя, – как много раз рисовал я себе эту картину.
Он снова вытянулся рядом е нею и снова заключил ее в объятия, чувствуя себя как человек, все фантазии которого воплотились в явь.
40
Лилли писала Сил, что в ту зиму они буквально пожирали друг друга, предаваясь своей страсти. Ей как-то удавалось заставлять своего беднягу мужа верить в то, что она занимается благотворительностью. У нее был постоянный номер в отеле «Пятая авеню», но пользовалась она им редко. По утрам, когда Финн уходил в офис, она оставалась в его постели и там же поджидала его обычно позднего возвращения. Что она делала в промежутке, я не знаю и не думаю, чтобы она об этом когда-нибудь говорила. Это было не важно. Для всех, кроме Нэда Шеридана.
Нэд вернулся из своего турне совершенно случайно в тот же день, когда Лилли только что возвратилась после уик-энда из Бостона и была в своем номере в отеле. Она понимала, что должна сказать ему все, хотя это было ей больно.
Лилли напрямик сказала Нэду, что все кончено. Его лицо посерело от этого удара.
– Но я хочу на вас жениться, – проговорил он в смятении.
– Я знаю, что никогда не была бы счастлива замужем за актером, – печально возразила она. – Я не раз говорила вам об этом. Из этого ничего бы не вышло, Нэд. Вы всегда в турне, в пути из города в город, все эти поезда, комнаты в гостиницах и холодные театры…
Пораженный, Нэд смотрел на нее.
– Но я актер, – говорил он, – и не могу этого изменить, Лилли. Что я могу еще делать?
– Ничего, дорогой Нэд, – мягко ответила она. – Ваша карьера для вас все. Она для вас важнее меня. В конце концов, кто я такая, чтобы лишить театр одной из его самых ярких звезд? Кроме того, – солгала
Когда Нэд уходил, она говорила:
– Мы всегда будем друзьями, Нэд, не так ли? Я не могу представить свою жизнь без вас.
И он, этот бедный баловень-простак, как обычно, удовольствовался крохами с ее обильного стола.
– Да, – согласился он, сведя все свои надежды в одно короткое слово.
Но у Лилли не было времени даже для друга, и она снова забыла о Нэде, с той же легкостью, с какой когда-то забыла о сыне, родившемся десять лет назад в Нантакете, так как единственным, о ком она могла думать, был Финн.
Месяца через два, не залечив своей раны и не в силах забыть Лилли, Нэд женился на своей партнерше, тоже звезде театра, Джулиет Скотт. Лилли прочла об этом в «Нью-Йорк геральд».
Но скоро Лилли о нем забыла, так как обнаружила, что забеременела. Она почти чувствовала тот момент соития, когда их тела, соединившись, дали жизнь их ребенку. Все это было так прекрасно и так не похоже на страх и унижение, от которых она страдала в прошлый раз, что от радости она танцевала, кружась по комнате.
Их связь продолжалась почти пять месяцев. В воздухе уже пахло весной, и она подсчитала, что ребенок должен родиться в октябре. Она должна будет развестись с Джоном и выйти замуж за Финна. Потому что именно этого она и хотела. Стать госпожой Финн О'Киффи Джеймс. Расстилавшаяся перед нею жизнь представлялась ей в виде тысяч сияющих теплом дней счастья.
Когда они поженятся, они будут прекрасно развлекаться, а кто лучше ее знает, как это делается? У них будет полно друзей, и они с Финном всегда будут любить друг друга так же страстно и полно, как теперь. Лилли дрожала от возбуждения, вспоминая их чувственные, изощренные сражения в постели.
Лилли услышала, как вернулся Финн, и выбежала из спальни ему навстречу с лицом, озаренным новой тайной. Она была очарована перспективой новой жизни, открывшейся перед нею, и не могла дождаться, когда, наконец, скажет ему об этом.
– Я уверена, что будет сын, – счастливым голосом закончила Лилли. – Чувствую это всем своим существом.
Финн понял, что, наконец, настал момент истины. Даже лежа с нею в постели, он помнил о нанесенных ею ранах. Они ныли, постоянно напоминая о себе, и он сознательно не давал им зарубцеваться, чтобы они напоминали ему о том, что он должен будет свести с нею счеты, даже если это убьет его самого.
– Так вот, – холодно заговорил он, – наконец-то я расплатился по счету, предъявленному мне десять лет назад, Лилли. Теперь вы можете отправляться обратно к своему доброму мужу и принести ему вашего ребенка. Он может быть как его ребенком, так и моим, и никаких особых доказательств здесь не требуется. Вы хорошо позаботились о том, чтобы скрыть тайну нашей небольшой связи. Ваш муж, вероятно, так ничего и не подозревает.