Бремя равных
Шрифт:
Карагодский легонько тронул за плечо разбушевавшегося Пана:
– Иван Сергеевич, а что, если воспользоваться нашей техникой?
Пан отмахнулся.
– Вызвать Уисса? Пробовали - не отвечает.
– Да нет, не вызвать, я вот об этих экранах, ведь...
Но Пан уже понял.
– Толя! Толенька! Немедленно! Гидрофон! Ну как это я сразу не сообразил... Ведь локатор Уисса работает непрерывно - мы найдем его по звуку.
Пока Толя возился с аппаратурой, Пан извелся. Он Теперь не ходил, а буквально бегал по лаборатории.
– Ни черта не понимаю...
– Толя повернулся на стуле спиной к экрану
– Я врубил гидрофон на полную мощность. Пусто. Или их нет в радиусе пятидесяти километров или...
– Что - или?
– очень тихо спросил Пан.
Подземная галерея, изгибаясь плавной спиралью, вела куда-то вверх. Позади осталось уже не меньше трех полных витков, а конца пока что не предвиделось. Овальный ход был метра два в диаметре, и они снова могли плыть вместе - Уисс легко и стремительно нес Нину по каменному желобу. Стены густо заросли пушистыми водорослями, иногда плеча касались длинные ленты ламинарии. Нина заметила, что зеленые полосы наклонены в одну сторону - значит, есть течение.
Время от времени в свете фонарика мелькали четырехугольные боковые ответвления от главного хода, но Уисс, не останавливаясь, летел, дальше, и загадочные ниши. оставались позади. Однажды среди коричневых и буро-зеленых пятен водорослей блеснуло что-то белое: Нине показалось, что ниши облицованы чем-то вроде кафеля или фаянса.
Галерея кончилась внезапно: стены вдруг исчезли, и Нина с Уиссом, пронзив толстый пласт воды, с резким всплеском вылетели на поверхность.
Их окружила плотная темнота, и луч фонарика, горящего вполнакала, беспомощно обрывался где-то в высоте. Но по тому, как забулькало, заклокотало, заверещало, загудело эхо, усиливая всплеск, Нина определила, что они попали в большую пещеру.
Воздух в пещере был свежим и острым, как в кислородной палатке. Неожиданный медовый настой эспарцета холодил губы. Уисс медленно поплыл в глубь пещеры.
Нина подняла защитный рефлектор, чтобы прямой свет не бил в глаза, и включила фонарь на полную мощность. Маленькое солнце зажглось над ее головой.
Пещера оказалась огромным круглым залом с высоким сводчатым потолком. Стены в три этажа опоясывали массивные каменные балконы с невысокими барьерами вместо перил. Очевидно, когда-то с балкона на балкон вели широкие деревянные лестницы - сейчас еще торчали кое-где полусгнившие обломки раскрашенного дерева. Несколько балконных пролетов обрушилось, но на остальных сохранился даже лепной орнамент, изображающий рыб в коралловых зарослях. Над балконами свисали переплетенные осьминожьи щупальца из позеленевшей меди, поддерживающие стилизованные раковины плоских чаш. За каждым из таких давно погасших светильников на стене висел круглый вогнутый щит.
Точно такие щиты металлической чешуей покрывали почти весь купол потолка, правильными рядами окружая квадратные проемы, бывшие когда-то своеобразными окнами. Травы, кусты шалфея и длинные стебли эспарцета забили теперь эти окна сплошной серо-зеленой массой, которая свисала внутрь храма.
Все пространство стен между нижним рядом окон и верхним балконом было занято росписями, удивительную свежесть и сочность которых не могли погасить ни бурые потеки мхов, ни обширные ядовито-яркие пятна плесени. Часто роспись смело и непосредственно переходила в цветные рельефы.
Росписи и рельефы воспроизводили сцены какого-то
А вместо пола в зале стеклянно сверкала плоскость воды, на которой еще не исчезли бегучие-круги, вызванные появлением Уисса и Нины. Глубокий пятиугольный бассейн, в который привела их длинная спираль "подводного хода" из открытого моря, занимал всю площадь зала, за исключением невысокого помоста, куда прямо из воды вели четыре мраморные ступени.
Уисс просвистел приглашение подняться на помост.
Нина вышла на квадратную каменную площадку, выложенную фаянсовой мозаикой. Судя по всему, мозаичный пол служил неведомым жрецам не одно столетие. Часть плиток была выбита, другая - истерта до основания, а по оставшимся восстановить былой рисунок было уже невозможно.
Почти у самых ступеней стоял трон с высокой резной спинкой, вырубленный из целого куска желтого мрамора. По обе стороны на высоких треножниках покоились раковины из бледно-розовой яшмы со следами выгоревшего масла на дне. А за раковинами, чуть поодаль, - два непонятных вогнутых щита, точно таких же, как на стенах и потолке.
Нина провела ладонью по поверхности Щита, стирая пыль, и на нее глянуло чудовищно искаженное, огромное человеческое лицо.
Господи... Зеркало. Обыкновенное вогнутое зеркало, кажется, из "электрона", как называли древние греки сплав золота, и серебра. Все эти бесчисленные щиты просто-напросто рефлекторы, отражатели для масляных светильников и немногих дневных лучей, что проникали когда-то сквозь оконные проемы купола.
А ведь это было, наверное, сказочно красиво: бледноголубое мерцающее сияние под куполом, колеблющиеся разноцветные огни светильников, превращенные десятками зеркал в переливающиеся световые потоки,- и вся эта бесшумная, бесплотная, неуловимо изменчивая симфония красок падает невесомо в широко раскрытый, влажно поблескивающий глаз бассейна...
Кому предназначалась эта феерия? Тем, кто застыл, завороженный, за перилами балконов - или тем, кто следил за ними из глубины, через прозрачный пласт воды?
Что за таинственный ритуал совершался здесь, в этом так строго засекреченном храме? И как попадали сюда люди - ведь не для дельфинов, не для прочих морских обитателей эти лестницы и балконы, эти светильники и зеркала, эти окна и фрески, а ведь в стенах нет ни одной двери, а до оконных отверстий могут добраться только птицы...
В храм можно попасть, как попали они с Уиссом - с морско.го дна, по спирали подводно-подземного хода, сквозь пятнадцатиметровый слой воды в бассейне... А это возможно только с могущественной помощью существ, чьи добрые и сильные тела изображены на фресках...