Бремя страстей

Джексон Лайза

— Послушайте-ка.— Кто-то положил руку ей на плечо. — Давайте посмотрим, что с ним.

Медленно подняв глаза, Кэссиди увидела стоявшего перед ней Т. Джона, человека, кото­рого она долгое время считала своим закля­тым врагом.

— Умоляю, спасите его… Я…

— Прибыла «скорая». Врачи сделают все, что в их силах.

— Я… люблю его.

— Я вас понимаю…

— Он… это…

— Мне уже все известно. А теперь надо поторопиться — как можно быстрее доставить его в больницу.

Она заставила себя встать и, не

чувствуя под собой ног, не чувствуя собственного тела, точно завороженная, наблюдала, как Брига ук­ладывают на носилки и несут к машине «ско­рой помощи».

— У нее шок,— как во сне услышала она. — Ей самой нужен врач.

Но Кэссиди оттолкнула руку, кем-то участ­ливо предложенную ей, и, не видя ничего во­круг себя, пошла за носилками, спотыкаясь о протянутые по земле шланги, задевая людей, которые, не переставая, качали воду, которые держали в руках брандспойты, поливая то, что осталось от дома, построенного для нее Чей­зом. Она должна находиться рядом с Бригом, потому что, возможно, больше никогда не уви­дит его. «Скорая» с включенной сиреной тро­нулась. Кэссиди взяла Брига за руку, переплетя свои пальцы с его. Не в силах сдержать слезы, она смотрела на него, проклиная себя за то, что не может заново прожить этот день.

— Прошу тебя, Бриг. Очнись. Я не могу остаться без твоей любви.

Но он был недвижим; повязка пропиталась кровью, кровь запеклась и на лице— в том месте, где он ударился об асфальт.

По щекам ее струились слезы. Неужели они не могут ехать быстрее?

— Я люблю, люблю тебя, слышишь? Не смей умирать, Бриг Маккензи.— У нее пере­хватило дыхание.— Клянусь Богом! Если ты умрешь, я никогда не прощу тебе этого!

Он пошевелил губами. Едва заметно — но это уже было неважно. Веки дрогнули, и он открыл глаза — он смотрел на нее.

— Не умру. Не надейся, Кэсс,— одними губами прошептал он.

— Бриг! — Сердце готово было выскочить у нее из груди.

Он слабо пожал ее руку. Обливаясь слезами, она наклонилась и кос­нулась губами его шершавой щеки.

— Не оставляй меня, никогда! Слышишь?

— Никогда,— чуть слышно промолвил он.— С этого момента, малыш, есть только ты и я…

— Даешь слово?

— Даю.— Еще мгновение он смотрел на нее, затем закрыл глаза.

Эпилог

Щурясь от солнца, Бриг загнал гвоздь на место и вдруг услышал, что подъехала машина. Но это был не джип Кэссиди — он узнал бы его по звуку. Оглянувшись, он увидел, что это машина из ведомства шерифа. Сунув молоток за пояс, он вышел в зиявший между простенками проем, где вскоре должна была появиться дверь.

Из машины показался Т. Джон. Бриг насто­рожился. Он никак не мог избавиться от своего недоверия к представителям власти. Жизнь на­учила его не слишком доверять людям в фор­ме. По дощатому настилу, переброшенному через дренажную яму вокруг фундамента, Уил­сон вошел в дом — дом, который Бриг строил для Кэссиди.

— Я подумал, что вам, возможно, будет интересно взглянуть…— Уилсон протянул Бригу какой-то конверт и с любопытством

ог­лядел капитальные стены, выросшие на том месте, где некогда стоял старый фургон Санни. На полу, запорошенном опилками, валялись гвозди; крыша была почти готова, и от стро­пил тянуло свежеоструганным деревом.

— А что это?

— Посмотрите сами. Если хотите, можете вернуть законным владельцам.

Бриг открыл конверт, в нем находились два чека — каждый на сто тысяч долларов, — вы­писанные на имя Т. Дж. Уилсона. Один от Рек­са Бьюкенена. Другой от судьи Колдуэлла.

— Взятки?

Т. Джон пожал плечами:

— Можно и так истолковать.

В этот момент подъехала Кэссиди. Всякий раз, завидя ее, Бриг не мог сдержать счастли­вой улыбки. Загорелая, стройная — по ее фигу­ре пока невозможно было догадаться, что она носит ребенка. Их ребенка! Она подошла к мужчинам, по пути оставив бумажный пакет в холле— или в том месте, которое должно вскоре превратиться в холл.

Бриг показал ей чеки.

— Мне передали, — сказал Т. Джон, — что я могу использовать деньги для продвижения своей кандидатуры на выборах или приберечь их до пенсии. Словом, как мне будет угодно. Но расходы по избирательной кампании берет на себя окружная администрация, а на пенсию я вроде пока не собираюсь. С тех пор, как я закончил дело о поджогах и убийствах, меня превратили во что-то вроде местной знамени­тости. Представляете?

Кэссиди безо всякого удивления взглянула на чеки и предложила Т. Джону пива.

— Я на службе.

— Так время-то обеденное,— сказала она.— Ваши успехи заслуживают того, чтобы их отметить.

— Справедливо.

— А это что такое?— спросил Бриг, указы­вая на видеокассету.

— Порнофильм. В главной роли Деррик Бьюкенен.

— Ну и ну! — Кэссиди тяжело вздохну­ла. — И что вы намерены с этим делать?

— Отдам Судье. Он попросил. Поскольку Фелисити отбывает срок, а Деррика больше нет, он хочет уничтожить все имеющиеся копии. Мы уже предъявили изготовившей их женщине обви­нение в попытке шантажа, но Судья опасается, что часть копий еще где-то ходит, а он бы не хотел, чтобы они попались на глаза его внучкам.

— Не дай Бог! Они молодцы,— заметила Кэссиди, немного помолчав.— Энджела дру­жит с приличным парнем, а Линии — она так много читает. Я предлагала ей жить у нас, но ей, по-моему, неплохо и у Колдуэллов. — Она со вздохом добавила: — Линии мечтает, что ее мать скоро вернется домой…

— Вот в этом я сомневаюсь,— сказал Т. Джон. — У нее великолепный адвокат, но обвинения против нее слишком серьезны…

Результаты расследования и впрямь были ошеломляющие. Все свидетельствовало про­тив Фелисити. Она вычитала про поджигатель­ное устройство из книг, которые брала в го­родской библиотеке. Тогда, много лет назад, не желая уступать Деррика его сестре, она решила убить Энджи и Брига, когда они будут вместе. Таким садистским способом она хоте­ла доказать своему жениху, что Энджи ему неверна. Но судьба распорядилась по-своему, второй жертвой стал Джед.