Бремя страстей

Джексон Лайза

Бьюкенен глубоко вздохнул, и кулаки его разжались.

— Вы ничего не знаете…

— Я знаю о вашей вине. О первой брачной ночи и… о пожаре… о сгоревшем платье.

— О Господи…— прошептал он, и гнев его сменился изумлением. — Но ни одна живая душа не знает…— Он с подозрительностью оглядел комнату, как бы опасаясь быть услышанным. — Значит, здесь была Лукреция,— сказал он.— Боже мой, она многое поведала вам…

— Я никогда не разговаривала с вашей женой.

— Но она обещала, заставила меня по­клясться, чтобы я молчал!..— Казалось,

он не слышал ее.

— Я вижу боль в ваших глазах, Рекс Бью­кенен.

— Ради всего святого, что же это такое? — Он отпрянул назад, споткнувшись о стул.

— Вы страшитесь будущего, но хотите знать, что вас ждет впереди.

Он был в смятении.

— Я… я не верю во все эти фокусы-покусы. Все это… белиберда! Каждую неделю я хожу к мессе,— выкрикнул он, причем в его голосе появились истерические нотки. Затем ударил себя кулаком в грудь. — Я верю в Бога!

— Знаю, что верите. По вашим глазам ви­жу, что вы верующий человек. То, что я делаю, не имеет никакого отношения ни к Богу, ни к сатане. Темных сил вы действительно бо­итесь, но Люцифера здесь нет. Я не ведьма.

— Надеюсь, что нет.

— Я даже не могу объяснить, что вижу,— сказала она, пожимая плечами. — Ну так что, желаете заглянуть в будущее?— Санни обо­дряюще улыбнулась этому сильному человеку, до удивления богобоязненному и терзавшему­ся чувством вины. — Это могло бы облегчить вашу душу.

Она увидела, как лоб его покрывается по­том, и ощутила его страх, самый настоящий страх.

— Даже если вы не верите, вам не помеша­ет выслушать меня. В конце концов, это лишь шутка, верно? Довольно невинная.

Взгляды их пересеклись, и она почувствова­ла, что несмотря на колебания, Рекс Бьюкенен готов бросить вызов тем демонам, которые терзали его сердце. Он расправил плечи, види­мо, взяв себя в руки,— сильный властный человек, знающий о своем влиянии.

— Ну что же. Почему бы нет? — усмехнул­ся он, уселся на стул и доверчиво протянул руку. Санни коснулась его запястья и сразу же ощутила беспокойную энергию, которая пуль­сировала у него в крови, подпитываемая созна­нием вины и соблазном пересечь черту между добром и злом.

Все было отражено на его ладони. Она читала по ней с такой же четкостью, как если бы видела круги на воде.

— Ваша жена не любит вас, — просто ска­зала она, печалясь за него.

Он попытался отодвинуться, но не смог.

— Это ложь.

— Вы когда-то были ей дороги, но что-то случилось в ночь вашей свадьбы.— Санни увидела ясные образы — огонь и белую ткань, цветы и кровь, развороченную кровать и ванну в форме сердца, наполненную водой. И почувство­вала его вину, темную, страшную пелену, окру­жавшую его прошлое,— образы были столь четкими, как если бы она находилась с ним в отеле в ту свадебную ночь. — Вы что-то совершили…

— Ист, ничего. Она… — с трудом выдавил он из себя.

— Вы думаете, она отвернулась от вас из-за того,

что…— Она вздрогнула, увидев внут­ренним взором это жестокое, грубое совокуп­ление, пьяного Рекса, юную перепуганную Лу­крецию. Л потом, в последующие годы, холод­ную оболочку, в которую Лукреция облекла свое сердце. — О, вы пытались искупить свою вину, — прошептала Санни, желая хоть как-то смягчить его муку и уже сознавая, что никто не может это сделать.— Но она не позволила этого вам, она наслаждалась своей властью над вами…

— Все было совсем не так!

Санни не стала вступать в спор, не стала рассказывать ему, что разглядела глубокие шрамы на его сердце из-за того, что жена отвергла его. А за стальными мускулами, гордым взглядом и властным характером она увидела другого человека, мужчину с нежной, ранимой душой, стремящейся к любви и по­ниманию. Санни подняла глаза, и взгляды их встретились. Она почувствовала, как он за­дрожал, ощутила свое собственное сердцеби­ение.

— Она никогда не полюбит вас, но пода­рит вам другого ребенка…

В глазах его мелькнул испуг.

— Только одного?

— Только один родится от этой женщины, хотя появятся и другие.

— Нет!— Рекс вырвал у нес свою руку, вскочил с места и устремился к двери. — Я же люблю свою жену,— настаивал он, явно по­трясенный.— Вы слышите меня, я люблю ее! Всегда буду любить.

Знаю, — печально ответила она. Все это… — Он резко взмахнул рукой. — ..Дурацкий розыгрыш! Ведь так, не правда ли? Гарольд и ребята из инвестиционного фонда, они рас подговорили на это? Признайтесь!

Она не стала возражать, а просто смотрела на пего, и глаза ее проникали в его душу и читали ее насквозь.

И моя жена меня любит. Любит ведь! Раз вы так считаете… Проклятье, я сам не знаю, что делаю здесь!
– Он потянулся к ручке двери. — Это же просто шутка, правда? Дьявольская шутка. Ну посмеялись и хватит! — Он резко толкнул дверь и выскочил на улицу, оставив дверь рас­крытой. Она раскачивалась на ветру и удари­лась о красно-белый бок фургона.

Он вернется. Он заинтригован. С такой же неизбежностью, с какой вода стекает вниз по склону, Рекс Бьюкенен вернется. Санни знала это.

Рекс появился спустя месяц. Как и в про­шлый раз, он не верил ее предсказаниям, но начал улыбаться. Посещения его становились все более частыми, и Санни не могла отказы­вать ему, чувствуя, что он нуждается в обще­нии с нею. Он приходил лишь тогда, когда был уверен, что она одна. И хотя она сознавала, что погружается в опасные воды эмоций, и пы­талась сопротивляться своему влечению к Рек­су, она не могла остановить развитие пред­начертаний. В долгие ночные часы, лежа рядом с Фрэнком, тихо посапывающим рядом с ней, она мучилась без сна и тосковала, а мечты ее кружились вокруг Рекса Бьюкенена. В беспо­койстве глядела она сквозь маленькое окошко фургона в ночную мглу и томилась желани­ями, которых, оказывается, не могла сдержи­вать. Да это было и бесполезно.