Брешь. Отражение пути
Шрифт:
– Спасибо, не курю. Забыла?
– Да пофиг, чисто из вежливости.
– Зачем ты постоянно голову задираешь?
– Позвонки вправляю, – отвечает, даже не моргнув глазом. Хорошо врет, профессионально. – На стадион?
– Погнали.
Она снова убирает сигарету обратно в пачку.
Мы молча идем вдоль корпуса колледжа, позволяя легкому ветерку трепать волосы. В отличие от вчерашнего дня, сегодняшнее утро подарило нашему городу небо, затянутое серыми тучами. Они висят так низко, что, кажется, будто вот – вот заденешь
На стадионе по отмеренным полосам бегают молодые ребята – спортсмены на два курса старше нас. Мы с Моной усаживаемся на третьем ряду деревянных скамей, многоэтажным амфитеатром обрамляющих футбольное поле.
– У меня бутерброды с тунцом, – достаю из рюкзака то, что успела сама с утра накидать на хлеб.
Мона достает два яблока и сэндвич с индейкой. У меня так громко заурчал живот, что это не могло пройти мимо ее ушей.
– Голодная? Держи, – она протягивает мне одно из яблок. –Индейку не отдам, она моя.
– А я и не прошу, тунца?
– Не, не люблю подобное.
Мы молча кушаем, и если бы кому – то такое общение показалось натянутым, то мне с Моной оказалось весьма комфортно. Словно моя копия, только готичная. Такая же нелюдимая, такая же токсичная.
– Как тебе вчерашнее представление? – она первая прерывает молчание.
– Я в половину его слов даже вникнуть не пыталась.
– А сестре твоей понравилось, – она странно дергает плечами.
– Ей этот Хулио понравился, а не сама тема. Ей только и дай поглазеть на накаченных парней.
– Понятно.
– А что ты там делала? Ты вроде не похожа на этих… Астральных путешественников.
Мона молчит какое – то время, потом поворачивается ко мне, словно пытаясь понять, можно ли мне доверять. Понятия не имею, что такого она смогла прочитать на моем лице, но в конце она удовлетворенно кивает.
– Давным – давно, когда небо было более голубое, а трава более зеленая, один пьяный ублюдок сбил насмерть моего отца. Прямо около нашего дома. Мне тогда было семь. Мама была на работе, а я выбежала на дорогу и долго – долго смотрела на его руку, что оторвало и отнесло к почтовому ящику.
По спине побежали мурашки. Не такого ответа я ждала. Тунец встал поперек горла.
– Это… Это ужасно.
– Ему просто не повезло. Как говорится – не в то время, не в том месте. Он вышел проверить утреннюю почту, когда тот водитель вылетел на придомовую лужайку. Говорят, он даже понять ничего не успел. Иногда это единственное, что меня утешает.
– А что стало с водителем? Ублюдка наказали?
– Да, ему вкатили срок, лишили прав и назначили денежную компенсацию, на которую мама смогла купить дом здесь, чтобы мы переехали подальше от того места. Что с ним сейчас – понятия не имею.
– Он уже должен был выйти?
– Вроде, да. За давностью лет я могу точно и не помнить. После случившегося я для матери перестала существовать.
Теперь я поняла, почему она стала готом.
– Научилась убираться, готовить яичницу и ходить за хлебом. Так и завертелось.
– Ты скучаешь по нему? – не знаю, зачем спрашиваю. –Прости, если это очень личное. Я не хотела лезть тебе в душу, само вырвалось.
– Да я даже не знаю, я ведь почти не помню его. Только оторванную руку. Странно, наверное, идентифицировать своего отца с частью тела. Но дело в не в этом. Один раз, на каком – то сайте я нашла информацию, что когда человек умирает, его душа попадает в лимб, сумеречную зону, подлунное пространство. Называй, как хочешь. Она не улетает к райским небесам, задорно размахивая крылышками. Она застревает в этом… месте.
– Допустим, а причем тут осознанные сновидения?
– А при том, что некоторые авторы, вроде нашего Мариуно, считают, что сны – это прямой путь туда живому человеку. Поэтому люди часто видят во сне умерших – они просто встречают их там. Что это все одно место. Только разные уровни.
– То есть когда мы засыпаем, то попадаем в параллельный мир?
– Вроде того, – она снова достает сигарету и протягивает ее мне. – Будешь?
– Не курю.
Щелкает пальцами – «Точно». И сразу же поднимает голову к небу, словно там опять написаны все ответы на вопросы.
– Позвонки?
– Ага.
Мы обе понимаем, что она врет.
– Наша душа – это сгусток информации, энергии, тонких материй, – отстраненно говорит Мона. – Когда ты спишь, твое сознание блуждает где – то. Что – то вроде астральной проекции, которая попадает как раз туда, где мертвые обитают.
– А как же рай, ад и все такое? На этом же построены почти все религии уже не первое столетие. После смерти душа же, по идее, должна попасть туда, а не в какой – то подлунный мир. Тебе не кажется, что это звучит странно?
Мона дергает плечами, теребя сигарету в руках.
– Кажется. Но почему бы не попытаться? Хуже – то точно не будет. Это все такая же фикция, как и зазеркалье, телекинез, путешествия во времени и астральные проекции, лиминальные пространства и трансерфинг реальности. Вопрос лишь в том, во что веришь ты.
– А во что веришь ты?
– Я не знаю…
– Просто это звучит как еще большая дикость чем то, что впаривал нам Мариуно. Одно дело просто осознанные сновидения – летать там во сне, двигать моря и океаны, и все такое. А другое дело – пытаться встретить там своих родственников. Звучит, как бред.
Мона устало вздыхает, опустив глаза. Свой бутерброд она уже доела, и теперь сидит, сложив руки, и ковыряет носком ботинка землю.
– Я знаю, что это звучит дико, но… А вдруг, это работает?