Брестская крепость
Шрифт:
С открытой стороны подорванного здания нас было видно как на ладони. Бойцы, которые могли передвигаться, прятались в боковые комнаты и оттуда вели огонь. Во время взрыва было привалено кирпичом не меньше 50 чел. бойцов.
Немцы от нас находились очень близко (за стенами, на крышах), и в 11–12 часов дня последовал второй взрыв — подорвано наше здание с противоположной стороны. В этот момент гитлеровцы с криком, сильным автоматным огнем, навалом налетели со всех сторон подорванного здания на оставшихся в живых, раненых, контуженых и изнуренных бойцов и офицеров и забрали всех в плен.
В этот момент было взято в плен всего 100–120 человек. Итак, 26 июня 1941
Сразу же отогнали нас на свою территорию (кто как смог, кого вели, кого и несли), километра на 2–3 от крепости сделали привал возле одного вала. В тех валах, по-видимому, были склады. Вышел их переводчик и спросил, кто из вас говорит по-немецки. Минуты две молчания, и с нашей стороны выходит один бывший боец. Он оказался ст. сержантом 84-го полка, по национальности немец Поволжья, представился немецкому переводчику. Тот ему сказал, чтобы комиссары и евреи вышли наперед. Этот изверг объявил это и предупредил, что если не выйдете, то я сам выведу, ибо я вас знаю.
Рядом со мной лежащий комиссар тов. Фомин пожал мне руку, сказал: «Прощайте, товарищи, крепитесь» и пошел наперед, больной, тихой, изнуренной походкой.
На вопрос немца-переводчика: «Ты комиссар?» — он ответил: «Я комиссар Фомин». Несколько минут молчания, у всех волосы дыбом (до горы), слезы на глазах… На вызов больше никто не выходил. Ровно пять минут прошло, подходят три гитлеровца с винтовками, скомандовали вперед полковому комиссару (нашему отцу, как мы его звали) тов. Фомину. Он поклонился, помахал рукой, сказал: «До свидания, товарищи» — и пошел вперед, куда его повели. Отвели от нас метров за 50, за небольшой бугорчик возле вала, и немедленно прозвучал один винтовочный выстрел…
Итак, 26 июня 1941 года в 1–3 часа гитлеровцами был расстрелян, после героической защиты Брестской крепости, верный своему долгу, верный Коммунистической партии и русскому народу полковой комиссар 84-го стр. полка тов. Фомин. Вечная ему слава!
Этого же дня бойцы, которые были не ранены, выносили немецкие трупы из крепости на кладбище. В валах, по их словам, были слышны одиночные редкие выстрелы, а вечером гитлеровский самолет сбросил несколько небольших бомб на валы перед главным въездом в центральную часть крепости. Гитлеровские трупы наши пленные выносили дней 4–5 и все время говорили, что в валах, по-видимому, еще имеются отдельные бойцы, ибо бывают редкие выстрелы.
29 или 30.VI нас перегнали от крепости километров за 30 (в Белую Подляску), на польскую территорию. А 3 или 4 июля вывезли в центр Германии, куда прибыли И.VII. Будучи в плену в Германии, слышал от позже прибывших товарищей, что были такие из Брестского гарнизона, что в июле месяце попали в плен, но мне лично не приходилось встречать таких товарищей и подробностей их пленения не знаю…
Будучи пленным, 11 июля 1941 г. я был доставлен с остальными пленными в центр Германии, в лагерь № 304–1У/Н, станция Якобсталь, село Цайтунг, 40–45 км от города Дрезден. В этом лагере-лазарете для военнопленных русских, больных, раненых и выздоравливающих, я находился до дня освобождения советскими войсками 23 апреля 1945 г. В лагере был как больной, временами как фельдшер.
После освобождения советскими войсками я полтора месяца был в контрразведке 52-го сборно-пересыльного пункта по выявлению бывших полицаев и др. неблагонадежных лиц из среды военнопленных. Месяц лечился в военном госпитале, затем был
В этой дивизии все время находился в госпитале и санчастях до 30 октября. Затем, как больной, был демобилизован, а 6 ноября 1945 года прибыл на родину, где живу и здравствую до настоящего времени…
Уважаемый Сергей Сергеевич!
Вы задаете вопрос: «В какой помощи нуждаетесь?» Тяжелый это вопрос, Сергей Сергеевич, после всего пережитого с первых дней начала войны и до последних дней ее окончания. А ведь пережитое после освобождения, особенно морально, превзошло все испытания и истерзания, пережитые в годы нахождения в плену.
Вы ведь сами знаете, Сергей Сергеевич, что куда не обратись — был в плену, как попал и где попал — этого никто не хочет знать. А ведь я с 13 лет учился в Советском государстве, сам бедняк из бедняков, отец с начала Советского государства был первым активистом, первым застрельщиком похода на кулака и создания колхозной деревни. Мне до войны было везде доступно, и заслуженно доступно, а мне сейчас зачастую приходится переносить моральную встряску из-за плена. Мне неодноразово отвечали, что вы можете быть членом Славной КПСС, но это только ответ, а моральная рана не зажила.
Вот это один большой вопрос, многоуважаемый Сергей Сергеевич, а второй вопрос и нужда — я оставил в плену половину здоровья. Я имею язву желудка, 12-перстной кишки, хроническое заболевание нервов поясницы и седалищных нервов. Вот это моя нужда и мое горе.
В настоящее время работаю фельдшером при Кировском медучастке Полтавского района и обл. По национальности украинец. Военное звание — лейтенант медицинской службы, запас 3-го разряда…
Хочу еще несколько слов написать о героической защите Брестской крепости русскими солдатами.
В первые минуты артиллерийского обстрела, бомбардировки крепость была настолько разбита, что не уцелело ни одного здания, ни одно приспособление, крепость полностью находилась в огне и дыму. Тушить огонь было нельзя из-за огня и контратак гитлеровцев. Гитлеровцы пошли в обход крепости, и наши части к концу дня были полностью отрезаны. Видя, что крепость им не взять спроста, гитлеровцы подключались к нашей рации, чем пытались обмануть нас. Через свои громкоговорители пытались обмануть нас тем, что, мол, тов. Молотов В.М. сдался в плен и призывает нас, сфабрикованную речь «его» передавали через громкоговорители, чтобы мы сдавались. Затея ихняя не удалася. Одни приписники с западных областей могли подвести нас, мы их называли «западники», которые служили в Брестском гарнизоне, но этих мы своевременно поняли и привели к общему порядку.
Хотя Брестская крепость вела оборону не так долго, но она первая приняла гитлеровскую навалу, первая приняла удар в первые минуты Второй мировой войны.
Я еще был молодой воин, впервые принял такую тяжесть военного похода, но таких, как я, было большинство. Я не могу передать Вам, Сергей Сергеевич, той тяжести, которую приняли на себя воины русской армии. Ведь нас выжигали из сооружений крепости струей огня в 30–40 м. длиной (как струя воды), нас бомбили, подвергали артиллерийскому, минометному огневому шквалу. Все это создавало столько пыли, что нам тяжелее было от пыли, чем погибнуть. Наши бойцы бросались на медикаменты (медицинских и ветеринарных аптек) и пили медикаменты, лишь бы утолить жажду (попить любой жидкости). Мы имели много случаев отравления от жидких медикаментов.