Брежнев. Разочарование России

Млечин Леонид Михайлович

Ему вручали бесконечные ордена социалистические страны, увидев, что Брежневу это нравится. Он стал трижды Героем Чехословацкой Советской Социалистической Республики, трижды Героем Народной Республики Болгарии, трижды Героем Германской Демократической Республики, Героем Монгольской Народной Республики и Героем Труда Монгольской Народной Республики, Героем Кубы, Героем Народно-Демократической Республики Лаос, Героем Труда Социалистической Республики Вьетнам.

Для наград ему сделали большую шкатулку. Он часто доставал ордена, как ребенок, перебирал их. Он с удовольствием принимал

премии, почетные звания, даже значки. Подчиненные рады стараться. В 1973 году ему присудили Международную Ленинскую премию «За укрепление мира между народами». В 1975-м — Золотую медаль Мира имени Фредерика Жолио-Кюри. В 1977-м — Золотую медаль имени Карла Маркса, высшую награду Академии наук СССР в области общественных наук.

В очередной день рождения, когда появился стандартный указ о награждении, Замятин заметил:

— Леонид Ильич, они бы лучше вам какой-нибудь хороший подарок сделали.

— Подарок подарком, — деловито ответил Брежнев, — а орден пусть дадут.

При обмене партийных билетов ему выписали билет № 2 (первый он сам подписал Владимиру Ильичу Ленину). Придумали значок «50 лет пребывания в КПСС» и наградили им Брежнева.

«Однажды Леонид Ильич, — писал заместитель министра внешней торговли Сушков, — принимал американскую фирму, был остроумен, оживлен, беседа удалась. Уходя, американцы оставили ему подарки. Он осмотрел их и, когда они ушли, сказал Патоличеву:

— Николай, вот американцы люди богатые, а дарят всегда говно!

Рассмеялся, вызвал своего помощника и распорядился передать подарки дочери и сыну».

Тогдашний управляющий делами правительства Михаил Сергеевич Смиртюков рассказывал в журнальном интервью, как к семидесятипятилетию Брежневу преподнесли инкрустированную шкатулку. Смиртюков зашел к главе правительства Николаю Тихонову, чтобы доложить — подарок вручил. И тут позвонил Брежнев:

— Слушай, вот тут Смиртюков коробку какую-то принес. Это от кого — от Совмина или от тебя?

Тихонов понял, что с подарком не угодили, и тут же нашелся:

— Это от управления делами Совмина, Леонид Ильич.

Брежнев прямо поинтересовался:

— А от тебя что?

— А я купил золотые карманные часы, но как вручить вам, не знаю, стесняюсь.

— А чего стесняться? — удивился Брежнев. — Давай присылай быстрее, а то я сейчас уеду.

У него появились тщеславие, желание покрасоваться. Однажды Чазов увидел у него на руке массивное золотое кольцо с печаткой. Леонид Ильич спросил:

— Правда красивое кольцо и мне идет?

Любовь к драгоценностям — это было что-то новое. Академик выразил легкое сомнение: не удивятся ли окружающие интересу генерального секретаря ЦК КПСС к золотым кольцам? Председатель Гостелерадио Сергей Лапин запрещал телеведущим появляться в кадре даже с обручальным кольцом.

«Посмотрев на меня почти с сожалением, что я такой недалекий, — писал Чазов, — Леонид Ильич ответил, что ничего я не понимаю и все его товарищи, все окружающие сказали, что кольцо очень здорово смотрится и надо его носить».

Югославский лидер Иосип Броз Тито, сибарит и гедонист, подарил Брежневу перстень, и Леонид Ильич некоторое время его с удовольствием

носил. Рассказывали, что и руководитель Азербайджана Гейдар Алиев вручил генсеку перстень. Впрочем, Чурбанов утверждал, что перстень преподнес отцу на семидесятилетие Юрий Брежнев. Леонид Ильич радовался не только красивой игрушке, но и тому, что это подарок сына.

Брежнев награждал не только себя. Не жалел орденов и другим. Рад был сделать приятное людям. Александр Бовин вспоминал, как в Ульяновске после торжественного мероприятия, когда уселись за стол, Брежнев, расслабившись, сказал:

— Я сейчас вроде как царь. Только вот царь мог деревеньку пожаловать. Я деревеньку пожаловать не могу, зато могу дать орден.

Первый секретарь Новосибирского обкома Александр Павлович Филатов в 1981 году решил попросить Брежнева об ордене. Позвонил по ВЧ в Москву. Его соединили с генеральным.

— Леонид Ильич, я вот по какому поводу. Мне надо зайти к вам… Нам кажется, что Новосибирск необходимо наградить. Все кругом ходят с наградами. Мы считаем, что заслужили орден Ленина.

Молчание.

— А что, у вас — дата?

— Да нет, никакой даты… А почему нужно обязательно ждать какой-то даты? Все знают, какой вклад внес наш город в разгром фашизма. У нас такая «оборонка»… Один только «Сибсельмаш» дал пятую часть всех снарядов, произведенных в стране. А завод Чкалова? Сколько истребителей выпустил за время войны?

— А что… Ты, пожалуй, правильно ставишь вопрос. Я согласен с тобой. Приезжай, с моими ребятами разговаривай.

Филатов приехал в Москву:

«Обошел по своему делу членов политбюро. Даже не всех, так как ни у кого не возникло возражений. Лишь Суслов на время притормозил. Но и он потом согласился. И вот область награждают. И, как назло, когда нас подкосила засуха и все показатели полетели вниз. Какое уж тут торжество… Пришлось ждать более удобного для вручения высокой награды момента».

В марте 1982 года Брежнева вместе с членами политбюро привели во МХАТ смотреть громкий спектакль по пьесе популярного тогда драматурга Михаила Филипповича Шатрова «Так победим!». По воспоминаниям завлита театра Анатолия Мироновича Смелянского, в правительственную ложу на всякий случай принесли телевизор, поскольку в тот день играло тбилисское «Динамо», — вдруг Леонид Ильич пожелает узнать, каков счет.

Техники из КГБ установили мощные микрофоны и принесли чувствительные наушники — Брежнев плохо слышал. Кандидатов в члены политбюро разместили в директорской ложе на другой стороне зрительного зала.

В наступившей тишине всему залу было слышно, что Леонид Ильич, уже неважно ориентировавшийся в происходящем вокруг него, вслух комментировал ход спектакля. Как всякий глуховатый человек, он не подозревал, что произносит все очень громко. Когда появился Александр Калягин, игравший Ленина, Леонид Ильич спросил:

— Это Ленин? Надо его поприветствовать?

Сидевший рядом невозмутимый Черненко успокоил генсека:

— Не надо.

Когда Калягин беседовал с рабочим (его играл Георгий Бурков), возникла серьезная проблема. Бурков стоял спиной к залу, и Брежнев не слышал актера. Он обратился к Громыко: