Бриг «Три лилии»

Маттсон Уле

— Ивнинг, дакс *, - сказал незнакомец.

Миккель почувствовал, как рука Туа-Туа ищет его руку.

На столе лежала широкополая шляпа и узел с одеждой.

На печи стояла сковорода с четырьмя скворчащими отбивными.

— Дверь закройте! — скомандовал незнакомец.

Это был человечий язык. Миккель закрыл. Туа-Туа тоже вошла — любопытство оказалось сильнее, чем страх.

— Как бы не пригорели. — Незнакомец встал и повернулся к сковороде.

Он поплевал на пальцы, чтобы не обжечь, и встряхнул сковороду

так, что котлеты перевернулись сами.

— Вы из деревни? — спросил он, не оборачиваясь.

— Да-а, — чуть слышно произнесла Туа-Туа.

— Многие промывают?

Они не знали, что отвечать. Веснушки Туа-Туа блестели, как светлячки. Миккель чесал нос. Незнакомец поставил сковороду на стол.

— Потому-то я и отсиживаюсь здесь, от глаз подаль

* Ивнинг, дакс (англ.) — привет, утята.

ше, — продолжал он. — Не то сразу пронюхали бы и пошли промывать, все до одного.

— Промывать? — повторила Туа-Туа.

— Ну да, золото промывать. — Незнакомец мигнул. — Но ведь вы никому не скажете? А то я еще не застолбил.

— Не застолбил? — переспросил Миккель.

— Вот именно. Прежде чем рыть начнешь и все такое, нужно бумагу получить, что ты, мол, застолбил это место. Не то потом хлопот не оберешься!.. — Он вытащил нож и стал нарезать мясо кубиками. — Хуже всего, что нельзя начинать промывку до весны, пока на речке лед не сойдет.

— На… на речке? — пробормотал Миккель. — Разве там есть золото?

— А вы не знали? — Незнакомец наколол кубик на острие ножа и положил в рот. — В Америке все речки уже обыскали. Ни щепотки золота не осталось. И вдруг до меня слух дошел: мол, в речке Синтора, в волости Льюнга, сразу за перепадом, где река петляет, золота уйма, только не ленись.

— Подумать только! — удивилась Туа-Туа.

— Вот именно, — продолжал незнакомец и наколол еще кусок свинины. — Ну, я, понятно, собрал вещички и сюда. Главное, застолбить первым… Сит даун, дакс.

— Что? — сказал Миккель.

— Садитесь!

Они сели на кровать Симона. Туа-Туа поближе к двери.

— Но коли хоть одна душа пронюхает — все пропало! — Он смотрел на Миккеля и Туа-Туа сквозь облачко синего дыма. — А вы могли бы мне помочь.

— Промывать золото? — спросил Миккель.

Незнакомец задумчиво кивнул.

— Это дело надо втроем делать, — объяснил он. — Я здесь чужой, меня как увидят, сразу догадаются: «Гляди-ко, золотоискатель! Зачем бы это он сюда заявился?» И не успеешь оглянуться, как к реке столько народу сбежится, что негде будет плюнуть. Нет, настоящий золотнишник не так делает — у него разведчики есть, которые все для него выведывают, где золото и все такое. А сам он сидит, покуривает сигару и планы строит. Прибегают разведчики: «Нашли, есть золото!» Старатель отвечает: «Великолепно, бойз. На рассвете поскачем туда».

Чужеземец отшвырнул прочь окурок и сказал:

— Последняя была… А где

же Бил?.. — Он поднялся и стал смотреть в разные стороны. — Бил!

— Какой Бил? — не выдержал Миккель.

— А, вот ты где? — произнес с облегчением незнакомец. У каждого золотнишника есть помощник, по имени Бил. Завтра пойдешь через залив и купишь ящик сигар. — Он бросил Миккелю мятую бумажку. — И свинины кусок. Или вы передумали?

— Пойду, как только рассветет, — поспешно отозвался Миккель.

— Ну, и кофе пачку, если деньги останутся.

— А меня как звать? — спросила Туа-Туа.

— Постой-ка… — Незнакомец задумался. — Вот как: Бетси.

Туа-Туа как будто осталась довольна новым именем.

А он продолжал:

— А река наша, так что никому ни слова. Я пока буду находиться здесь, в лодочном сарае Симона Тукинга.

— Неужто Симона и в Америке знают? — Миккель даже рот разинул.

Незнакомец оторопел, словно проговорился. Но тут же опомнился и объяснил, что в Америке все знают всех.

Миккель сразу подумал об отце, Юханнесе Миккельсоне. Симона нет — так, может, американец знает? Вот только как спросить?..

Чужеземец достал гвозди, камень и стал прибивать мешок над северным окошком.

— Восемь лет назад на постоялом дворе одни крысы жили. А на рождество я зашел туда, думал переночевать, ан нет уже поселился кто-то.

— Так это по тебе плотник стрелял?! — воскликнул Миккель.

— Выходит, по мне… — пробормотал незнакомец. — Замерз, понимаешь. А что это за плотник?

Миккель рассказал, кто такой Грилле и где он живет.

Чужеземец спросил:

— А внизу кто живет?

— Я, — ответил Миккель.

Незнакомец ласково улыбнулся, покачивая в руке камень:

— Как же тебя звать?

— Миккель Томас Миккельсон.

Камень грохнул о пол и закатился под стол. Незнакомец произнес страшное проклятие и запрыгал на одной ноге, держась за другую обеими руками. Потом полез за камнем.

Из-под стола он вылез бледный как мел.

— Прямо по мозоли! — Он сморщился и повертел ступней. Беда с этими мозолями, а не миновать их, коли роешь золото в тесных сапогах.

Чужеземец пошел наружу — проверить, не пробивается ли свет.

Туа-Туа испуганно прижалась к Миккелю.

— Я боюсь, Миккель. Откуда он может знать, что восемь лет назад на постоялом дворе одни крысы жили? Пока не вселились вы и Грилле? Тут что-то не то, Миккель.

— Тш-ш-ш-ш, он обратно идет, — шепнул Миккель.

Чужеземец вошел в каморку.

— А хоть бы и было видно, — произнес он. — Все равно я тут только ночевать буду. Мало ли что.

Он сел на скамейку перед печкой:

— Бил!

— Я здесь, — откликнулся Миккель.

— Добро, — сказал незнакомец. — Мне нужно кое-что знать, чтобы все сообразить как следует. Кто из деревни приходит зимой сюда, на берег?