Бригада
Шрифт:
Эмил хмыкнул.
— Если я все правильно понимаю, ты командуешь Первой армией, Ганс — Второй, Эндрю осуществляет общее руководство, а Винсент является начальником штаба.
— Эндрю только что подал в отставку, — отрезал Пэт. — Он сказал, что назначает главнокомандующим меня.
— И ты с этим согласился? Пэт устало покачал головой:
— Нет, я считаю, что он должен еще раз все это обдумать. Не вздумай кому-нибудь об этом рассказывать, Эмил.
— Тогда перед нами встает дилемма, — улыбнулся доктор. — Если главнокомандующий отсутствует или временно недееспособен, армией руководит начальник штаба, выполняя данные ему приказы. В этом случае Винсент действует в рамках своих полномочий. Если же ты теперь возьмешь верховное командование
— Я помню времена, когда этот чертов квакер был перепуганным рядовым, — проворчал Пэт.
— Сейчас ты имеешь дело с другим Винсентом.
— Но Эндрю собирался использовать это новое вооружение в качестве стратегического резерва, да и вообще вся эта затея является чистой воды самоубийством. Ганс никогда не пойдет на такое.
— Судя по этому сообщению, Винсент сейчас находится рядом с Гансом, и, пока мы тут сидим и курим, они претворяют этот план в жизнь. Так что же ты хочешь сделать? Пойти к Эндрю и рассказать ему об этом? Черт возьми, да он повернется на другой бок, ляжет лицом к стенке и скажет тебе, чтобы ты сам все решил.
— Чтоб им всем пусто было! — дал волю своем›' гневу Пэт. — Если когда-нибудь доберусь до Винсента, я с него шкуру живьем спущу. Разжалую его в рядовые. У них ведь нет ни единого шанса. Помнится, мы с Эндрю как-то обсуждали такую возможность, причем говорили именно об этом маршруте, но, по нашим прикидкам, броневики не смогли бы выдержать дорогу, а пехоту в открытой степи бантаги разорвали бы в клочья.
— Взгляни на это по-другому, — усмехнулся Эмил. — К тому времени, как ты доберешься до Винсента, мы либо победим, и тогда не о чем будет спорить, либо все вместе попадем в бантагский котел или, того лучше, в ад.
— Если так, то я наймусь демоном и буду вечно преследовать этого свихнувшегося сукина сына, — мрачно буркнул Пэт.
Прильнув к узкой амбразуре одного из захваченных у людей земляных укреплений, Гаарк поднес к глазам трофейный бинокль и стал пристально разглядывать развалины Рима. Джурак был прав: это действительно напоминало войны Самозванца-Лженаследника, происходившие в их мире, особенно бои при Пакане и осаду Калинарака. Бой кипел вдоль всего восточного берега Тибра вплоть до старых стен, которые пока еще держались. В этом котле между древними укреплениями и тем местом, где он разместил свой командный пункт, сражались свыше десяти его уменов и от четырех до семи уменов противника.
Его солдаты не давали людям ни секунды передохнуть, но их силы тоже были на исходе. Всего несколько лет назад бантаги знали только один способ ведения войны: сшибиться с врагами в открытой степи, где боевые знамена развеваются на свежем ветру, в руке надежный меч, копье или лук и каждый твой подвиг увидят все твои товарищи. Теперь все было почти так, как в его родном мире: им приходилось отвоевывать у людей улицу за улицей, захватывать какой-нибудь квартал только для того, чтобы через два часа вновь его потерять из-за того, что спрятавшиеся среди обломков враги вдруг ударили им в спину, а потом самим заходить в тыл окопавшемуся противнику.
Его воины больше не понимали этого. Их привела сюда жажда убийства, и в первые два дня все шло прекрасно, им удалось уничтожить и сожрать десятки тысяч людей, но теперь им противостояли беспощадные воины, которые не оставляли врагу своих мертвецов, отволакивая их тела в тыл или сжигая на месте.
Гаарк понимал, что теперь вопрос заключался в том, у кого раньше кончатся силы — у них или у людей? Кто сломается первым, не выдержав этих чудовищных физических и психических нагрузок? Он мог отступить. Враг был прикован к этому городу. Может, отвести войска на тридцать миль в тыл, дать им дней десять передышки и разбить на два экспедиционных корпуса? Один корпус послать на юг, где находились оставшиеся незанятыми обширные римские
Но что будет со снабжением? «Если я сейчас пошлю десять уменов на запад, — думал Гаарк, — они расстреляют все свои патроны и снаряды всего за одно крупное сражение, а возможности пополнить боезапас не будет никакой. Если я разобью свою армию надвое, эти окопавшиеся в городе мерзавцы смогут нанести контрудар, отбросить меня от Рима и отрезать от основных сил те посланные на Русь десять уменов».
А что касается запасов, то практически все склады, столь предусмотрительно заполненные Гаарком, уже опустели. Если бы не поезда с востока, продолжавшие прибывать каждый день, битва за Рим была бы уже проиграна. Даже сейчас Гаарк старался очень экономно расходовать боеприпасы, призывая своих солдат не ослаблять давления на врагов, но при этом каждый день откладывать по нескольку патронов для решающего штурма.
И еще десять уменов торчали под Тиром, сдерживая тридцатитысячную армию Ганса. Может, перебросить их сюда? К тому времени, когда эти войска доберутся до Рима, все уже будет закончено.
Гаарк выругался, сообразив, что завяз в этом городе так же, как и его противники. Никто из них этого не хотел, никто не мог выйти из боя, но кому-то предстояло уступить.
Ганс спустился по трапу на пристань и с наслаждением вдохнул воздух полной грудью, благодаря небо за то, что путешествие в душном и вонючем трюме монитора осталось позади. Свежее морозное утро обещало впереди еще один холодный день. Оглянувшись, он увидел, как к берегу, разламывая ледяные торосы, подходит колесный пароход.
Моряки уложили прочные сходни, раздался рев парового гудка, и из трюма выполз первый броневик. Вгрызаясь шипастыми колесами в палубные доски, железная махина въехала на сходню и скатилась на пристань.
Небольшой порт Падуя, располагавшийся у подножия гор в глубине узкого залива Внутреннего моря, являлся, по сути, обычной деревней, однако именно здесь была построена конечная станция незавершенной узкоколейки, которая вела к мраморным и гранитным карьерам, находившимся среди холмов в сотне миль отсюда. Эти карьеры служили главным источником камня для гигантских римских построек, а мрамор и гранит добывались здесь уже тысячу лет назад. Каменную породу волоком доставляли в Падую, грузили здесь на корабли и морем отправляли в Рим. Несмотря на протесты военного лобби, Марк пропихнул в Сенате проект о строительстве этой узкоколейки, призванной ускорить перевозку камня с гор, оправдывая это стратегической необходимостью, однако из-за возобновления военных действий железнодорожная линия была завершена только наполовину. Ганс подумал, что если бы эти рельсы были использованы для того, чтобы протянуть главную ветку дальше на восток, все могло бы сложиться совсем по-другому. Впрочем, кто знает, возможно, теперь от этой узкоколейки зависело их спасение.
Рядом с первым судном пришвартовался еще один пароход, и тут же началась разгрузка. Пристань, предназначенная выдерживать вес многотонных каменных плит, чуть заметно проседала под колесами броневиков, медленно выкатывавшихся на берег.
Дойдя до конца пристани, Ганс стал наблюдать за погрузкой бронированных машин на поезд. Позади локомотива были прицеплены четыре небольшие грузовые платформы. Потребуется восемь перегонов для того, чтобы доставить все тридцать броневиков к конечному пункту железнодорожной колеи, находившемуся в пятидесяти милях от Падуи, а оттуда машинам придется двигаться уже своим ходом. Сэкономленные пятьдесят миль пробега броневиков могут оказаться решающими, но тем не менее на подготовку к атаке уйдет несколько дней, и теперь каждая минута была на счету.