Бригантины поднимают паруса

Никитин Юрий Александрович

Мануйленко рассерженно махнул рукой и пошел к Гаврошу, но так, чтобы пройти мимо Оксаны и как бы невзначай пообщаться.

Один из отделов мозга, что жадно мониторит сеть и здесь, в Дубае, сообщил, что Зульфия получила указание от мистера Хиггинса провести эту ночь со мной и сейчас уже идет по коридору в направлении моей двери.

Я оставил ее незапертой, и когда послышался стук, ответил громко:

– Открыто!

Она вошла, улыбнулась еще от порога.

– Не закрываетесь?

– Нет

смысла, – ответил я небрежно. – Вся охрана на периметре, а здесь не от вас же закрываться?

Она подошла ближе, с интересом заглянула мне в глаза.

– Официант сейчас принесет ужин. Интересно, угадала ли я ваши вкусы…

– Угадали, – сообщил я и с удовольствием потрогал ее за выразительные вторичные признаки, даже слегка пожамкал.

– Откуда знаете? – поинтересовалась она, прямо глядя мне в глаза и делая вид, что не замечает, что и как я ей тискаю.

– Настоящие мужчины не перебирают, – пояснил я. – Только те, кто ничего не стоит, стараются придать себе значимость, делая вид, что знатоки в блюдах и сортах вин.

Приняв то, что я настоящий, она и в постели вела себя как нужно с настоящим, которому по фигу выверты, ему всего лишь удовлетворить свои потребности, этого вполне достаточно, как и простой здоровой пищи.

Послушная, как резиновая кукла, она выполняла все, что от нее требовалось, а это очень немного, после чего я сгреб ее в охапку и заснул, хотя какие-то части мозга капризно заявили, что им спать ну никак не хочется, я настаивать не стал, и они пошли гулять по просторам, проспектам, улицам и даже переулкам сети, пока я находился в полном отрубе.

Глава 9

Утром, когда я спустился в гостиную, буквально через минуту с другой стороны вошел Хиггинс, сияющий и довольный, протянул руку с таким видом, словно хотел обнять.

– Мистер Икс, – сказал он бодро, – заряды прибыли! Переупакованы, готовы к путешествию. Отряд сопровождения сформирован, выступит сразу как скажете.

– Прекрасно, – ответил я.

– Позавтракаете?

Я покачал головой:

– Некогда. Но не откажусь от чашки кофе и пары местных сладких булочек. Здесь они просто изумительны.

Он кивнул с пониманием на лице:

– Да-да, такие дела лучше не затягивать. Кофе и булочки сейчас принесут, а я пока пойду взгляну, кого начальник охраны отобрал для сопровождения.

– Спасибо, – сказал я. – Как приятно иметь дело с человеком, у которого все четко и продуманно даже в мелочах!

Он светски улыбнулся.

– Кофе совсем не мелочи!.. А все остальное да, намного проще.

Официант внес на широком серебряном подносе большую чашку кофе и три блюда с разными видами печенья.

Хиггинс кивнул довольно и удалился. Я поймал себя на том, что никакой тревоги и мандража не чувствую. Вот что значит, когда все видишь, все

разговоры слышишь и в деталях представляешь, что, когда и как произойдет. Странное и чуточку пьянящее ощущение всемогущества, хотя, конечно, погибнуть так же легко, как и раньше, а мою ситуацию можно сравнить разве что с пассажиром курьерского поезда, который точно знает, в каких двух-трех местах поезд вынужденно сбросит на поворотах скорость, чтобы спрыгнуть и не сломать шею и ноги.

Насчет кофе и булочек я не польстил, в самом деле бесподобны, а после них спустился вниз навстречу яркому солнцу, что брызнуло в глаза из распахнутых настежь дверей.

Двор будто залит расплавленным золотом, утренний прохладный воздух быстро прогревается и теряет свежесть и чистоту. В полусотне шагов от дома с его тыльной стороны массивный джип с распахнутыми дверцами, навстречу нам с Хиггинсом шагнул поджарый смуглый красавец с бородой и чисто выбритым местом над верхней губой, где должны расти усы.

Я уже знаю, что это означает, но сейчас мне без разницы, он уже приговорен Хиггинсом для принесения в жертву.

Когда я молча остановился, он бодро отрапортовал:

– Командир конвоя Ахмед Зард! А это Абдуллах, мой заместитель. Прикажете…

Я кивнул.

– Если готовы, то в машину.

Ахмед сел рядом с шофером, Абдуллах на заднее сиденье. Когда они захлопнули за собой, Хиггинс сказал мне заговорщицки:

– Взгляните на своих красавцев.

Он открыл багажник, я увидел даже не чемодан, а так, почти кейс. Уже в то время атомные бомбы уменьшились до размера, что их стали называть у нас «чемоданными», а в Штатах «ранцевыми».

Хиггинс сунул в замочек крохотный ключ, щелкнуло, крышка откинулась, словно на пружинке. Два сверкающих металлических шара, похожие на крупные елочные игрушки, расположились в уютных гнездах из темного бархата, как редкие драгоценности.

– Ну как вам?

Он откровенно гордился товаром, я ответил искренне:

– Кто-то очень любил их.

Он сказал с чувством:

– Думаю, даже бриллиантовое колье не выкладывали бы так же выигрышно!

– Жаль, – сказал я, – такие вещи нельзя держать дома в гостиной. А, честно говоря, очень бы хотелось.

Он посмотрел на меня с пониманием в лице.

– Чтобы все могли полюбоваться? Да, это вы точно подметили. Мечи, луки и даже автоматы можно вешать на стену, это украшение гостиной, а эти вот почему-то нельзя…

– Да, – ответил я со вздохом. – Хотя, возможно, кто-то мог приобрести пару таких штук для своей тайной коллекции. Восхищаются же в одиночестве выкраденными из Лувра картинами?..

Он вздохнул.

– Будь у меня хотя бы сотня миллиардов, я бы у себя их точно держал! Пусть в подвале, но все равно вечерами любовался бы их страшной красотой и совершенством!..