Бриллиантовая пыль
Шрифт:
– В тюрьму нам надо. Родственник у нас там.
– Вона что! – понимающе закивала бабка. – А в какую? Их у нас тута четыре. Если вам в Котлас, так до него еще на поезде надо ехать. А коли на Белую гору, то я вас к Егорьевне сведу – у нее сейчас там хватера свободная.
Гена с Зоей переглянулись. Вот еще напасть – тут, оказывается, несколько тюрем!
– Да мы, бабушка, не знаем еще, в которой он сидит.
– Ну тады ко мне давайте. У меня в самом городе однокомнатная, отдам дешевше, но не меньше чем на неделю. Сын у меня тута в моряках, евойная эта хватера. Пока ходит за рыбой-то, я вона сдаю.
Это бабкино заявление и решило дело. И хотя Зоя с Геной рассчитывали обернуться не за неделю, а побыстрее, но как знать, насколько их пребывание тут может затянуться. Поэтому бабка очень даже подходящая оказалась. Да еще со знакомствами нужными.
Впрочем, Геннадий больше рассчитывал на помощь коллег-журналистов. Эти проныры, во-первых, должны знать все и даже больше о громком аресте Легостаева, а во-вторых, они, как правило, обладают самыми разными связями. Поэтому, устроившись на бабкину квартиру и выплатив ей деньги за неделю вперед, Геннадий шепнул своей подруге, чтобы о Легостаеве она пока перед ней не распространялась. Баба Наталья, как она приказала себя называть, деловито пересчитала купюры, показала, где белье и посуда, как можно прятать под ковриком ключ, попросила свет попусту не жечь и сообщить соседке по площадке, если они съедут. А затем откланялась, оставив адрес своего дома на реке, на случай если ребята сами своего арестанта не отыщут.
В Архангельск уже пришли белые ночи; Зоя, невзирая на позднее время и ледяной ветерок с Двины, натянула свой толстый свитер и вознамерилась идти гулять – баба Наталья сказала, что до набережной тут рукой подать. Но Гена решительно отмел все ее просьбы о прогулке, хотя ему и самому хотелось осмотреть город и немного размяться после долгого сидения в купе. Вечер он хотел посвятить изучению местной прессы, чтобы завтра с утра уже знать, к кому из коллег обращаться. Еще на вокзале он накупил газет, сам засел за их чтение, а Зое разрешил дойти только до ближайшего продовольственного магазина – за ужином.
– Похоже, что я держу в руках самую скандальную газету Архангельска, – сказал он, когда девушка вернулась. – Вот туда-то с утра мы и пойдем! – Гена ткнул пальцем в адрес редакции, указанный в газете, и аккуратно сложил пестрящие громкими заголовками страницы.
– Хм, и что мы там будем делать? Нам надо выяснить, в каком из здешних четырех СИЗО сидит Легостаев, и побыстрее, а ты к своим журналюгам собрался. Я, конечно, понимаю, что тебе надо чем-то отчитаться перед своим начальством, но все же мы сюда не ради твоей работы приехали, – недовольно проворчала Зоя.
– Именно твоими делами мы там и будем заниматься. Так что не злись, а лучше поправь свой парик, а то он у тебя совсем набок съехал. Кстати, тебе в нем очень даже неплохо. Расти волосы, пора уж заканчивать с мальчишескими стрижками.
Зоя хотела было огрызнуться своим
– Что за газета? Толстая какая, – спросила она, выкладывая в холодильник продукты.
– «Преступление и наказание», еженедельник. О Легостаеве тут ничего, зато подробно – обо всех окрестных криминальных делах, ротозействе милиции и чудесах частного сыска. Наверняка в пору ареста твоего дяди тут и о нем была статья. Да я, пожалуй, прямо сейчас туда позвоню. По себе знаю – журналисты торчат допоздна на работе. То материалы строчат, то в Интернете засиживаются, а то от нечего делать травят с друзьями байки или какое событие отмечают.
Он набрал номер телефона, указанный в газете, и, к его радости, на том конце провода бодро откликнулся мужской голос:
– Але, вас слушают внимательно!
– Добрый вечер. Моя фамилия Колыванов. Я журналист из Москвы, хотел поговорить с кем-нибудь из отдела криминальной хроники.
– А кто нужен, парень?
Генка назвал фамилию Стромынова. Когда просматривал газету, сразу обратил внимание – самые интересные, на его взгляд, статьи подписывались именно им.
– Ну так я и есть Стромынов! Говори, что надо?
– Разговор нетелефонный, повидаться бы и поскорее. Дело срочное.
– А деньги есть? – прозвучал вдруг неожиданный вопрос.
Генка приподнял темные брови, откинул волосы со лба и осторожно поинтересовался:
– А что?
– Бери бутылку, можешь – две, и приезжай прямо сейчас, вот что! Ну, подходит такое предложение?
– Очень даже подходит, – мгновенно отреагировал Геннадий. – Скоро буду. Закуски взять?
– Ну а как думаешь? Только рыбу не бери. Лучшая рыба – это колбаса.
– Хорошо, возьму колбасы. И это… – замялся Генка, – девушку возьму, ладно?
– О! Девушка тоже на закуску?
Генка строго кашлянул и скосил глаза на Зою. На том конце провода Стромынов его выразительное покашливание осознал и дружелюбно рассмеялся:
– Шучу я, приятель. Приезжайте, да поскорее, а то в горле такая сушь! Прямо пустыня Гоби…
Зойка, позабыв об ужине, собралась в мгновение ока. Правда, настаивала на том, чтобы снять парик и длинную юбку. Геннадий гаркнул, что розыск на нее еще никто не отменял, а потому она должна соответствовать паспорту Нины Львовны, так что нечего тут строить капризы и пытаться охмурять местную прессу своими худющими коленками. Зойка надула было губы, но в душе согласилась со здравыми Генкиными рассуждениями.
Они забежали в соседний магазин. Зная, что развязать язык журналистам может только щедро накрытый стол, Генка не поскупился на всяческие деликатесы, взял пару бутылок дорогой московской водки и поймал машину.
– Куда? – спросил водитель старенького «Москвича».
Гена назвал адрес.
– Да вы что? Издеваетесь? Тут пешком минут двадцать!
– Во-первых, мы очень спешим, а во-вторых, не знаем, как идти, – пояснила Зоя.
– Приезжие? – смекнул водитель и сразу же заломил с них сто рублей – по здешним меркам сумма немалая. Но ребята не раздумывая сели в машину. Пока ехали, Зоя все пыталась рассмотреть город в сумерках белой ночи.