Бриллиантовые яйца

Самойлов Алексей

– Витя, ты чего здесь делаешь? – улыбнулась Олеся.

– Я к тебе приехал… – Витька вышел из-за машины и сделал шаг навстречу, – ну, я захотел это… тебя увидеть. Может, поедем, покатаемся?

– Покатаемся? – Олеся задумалась. Затем вернулась к Вадику и сказала: – Вон, видишь дом? Пятьдесят вторая квартира. Девчонку зовут Таня. Купи ей пива, она пьёт «Эфес Пилснер». Скажи, что от Демидовой, а я подрулю через полчаса. Ну, сориентируешься?

– Она одна, что ли? – спросил Вадик.

– Муж в командировке, – то ли пошутила, то ли всерьёз

бросила Олеся, и, понаблюдав, как Вадик медленно тронулся в нужном направлении, помахала рукой: – Ну, поехали, Витька, который захотел меня увидеть!

В салоне оказалось прохладно – не работала печка, и к тому же пахло бензином. Сидения никогда не знали чехлов. Лобовое стекло напротив пассажира испещрено трещинами. Витька взревел мотором и, не жалея подвески, развернулся, грубо заезжая на бордюр.

– Автогонщик, а ездишь на таком драндулете! – Олеся ударилась о дверь и ойкнула.

– Зато… – Витька газанул так, как будто ненавидел педаль газа, – зато не жалко. Не жалко!

Они не выехали – вылетели со двора. До кольцевой дороги – всего какой-то километр, и Витька просто гнал. Реконструированная кольцевая давала возможность погонять. Несмотря на дряхлость, «москвич» бегал весьма прилично.

Олеся глядела на Витьку, на его мёртвую хватку, которой он вцепился в руль, на его безумный взгляд, устремлённый вперёд, и… получала кайф! Риск притягивал её – пусть даже в таком виде. Сейчас этот парень был совсем не робким ухажёром, испугавшимся уверенного в себе Штефа и напившийся в хлам от отчаяния. Сейчас Олеся видела лучшую сторону медали по имени Витька. И она вновь пожалела его…

Сзади замигала фарами иномарка. Витька выжимал сто двадцать, а «мерин» выжимал больше.

– Хрен тебе, козёл! – прохрипел Витька и врезал по тормозам.

Олеся больно влетела в переднюю панель «москвича» грудью. «Мерина» спасли только чудесные немецкие тормоза и антиблокировочная система. Витька же так крутанул руль, что никакого заноса не последовало. После резкого торможения последовал не менее резкий, в пределах возможностей машины, разгон. Олеся выползла из-под сидения, забралась на него и поискала ремень безопасности.

– Не работает! – бросил Витька.

– Классно… – забыв про боль, восхитилась Олеся и увидела улыбку, обращённую к ней. – Тебе бы тачку нормальную, что бы ты вытворял!

– Довытворялся в своё время, – ответил Витька и вновь слился с машиной.

– Не тормози так больше, ладно? Я ударилась, – произнесла Олеся таким тоном, чтобы Витька понял.

И он, конечно, клюнул. Впечатление произведено. В общем-то, кроме как умения водить машину, больше никакими особыми достоинствами он не обладал. Теперь же ОНА просит, чтобы он сжалился. Ну, ещё повалтузит немного и сжалится. Любую другую можно пожалеть сразу. Но не Олесю. Олеся ему УЖЕ слишком небезразлична!

Глава 6. Баш на баш

– Понимаешь, у меня сейчас проблемы… с жилплощадью… Мне надо где-то пожить некоторое время. Только ты не думай… –

Витька тараторил всё это, когда его «москвич» уже был запаркован возле дома подружки Олеси, – ты не подумай, что это из-за Штефа. Мы с ним уже обо всём договорились. Просто я с родственниками поцапался.

– Можешь обсудить это с Таней, – пожала плечами Олеся, – у меня без мазы. У Таньки муж вернётся через две недели.

– Поможешь с ней договориться? То есть я хотел сказать… Ну, она меня совсем не знает. Скажешь ей, что я это… ну, нормальный, без придури? Деньги у меня есть, я ей заплачу…

Олеся и Витька поднялись на четвёртый этаж старого дома без лифта. Под стать дому оказалась и квартирка – тесная кухня, маленькие комнаты, заставленные ветхой мебелью, повсюду – никогда не цветущие «цветы» в горшках, отсутствие нормальных кроватей и валяющиеся прямо на полу матрасы… Сама хозяйка – стриженная под ноль девица в бандане и футболочке со средним пальцем и надписью «Punk`s not dead» – ничуть не контрастировала с обстановкой.

– Демидова, ёлы-палы! – голос Таньки нельзя было назвать женским даже с натяжкой.

По-братски обняв подругу, Таня протянула руку Витьке:

– Дика.

Витька разглядывал хозяйку, как диковинку. Вадик нашёлся на кухне, где из крана хлестала вода, охлаждая бутылки с пивом, наваленные в раковину. Почивший в бозе холодильник бесполезным хламом занимал драгоценные метры прихожей. Олеся подтолкнула Витьку к подруге:

– Тань, у Виктора к тебе есть дело. Личное.

Как только лишние свидетели скрылись за скрипучей дверью, Олеся присоединилась к курящему Вадику:

– Нашёл общий язык с Танькой? Шучу, она сама с кем хочешь его найдёт. Ладно, чего ты мне хотел рассказать, давай быстрее, – Олеся, положив локти на стол, придвинулась к Вадику, сверля его лукавым взглядом.

– Во как вопрос поставила. Я не люблю неясности, – Вадик встал, выключил воду и принялся зубами вскрывать бутылку, – давай баш на баш. Я тебе про яйца, а ты за меня замолвишь словечко перед Дикой. Мне надо перекантоваться некоторое время…

– Бли-и-ин… Как всё запущено… – Олеся прикрыла рот ладошкой, чтобы не заржать, – вам тут чего, общага? Одному жить негде, второму… Оба москвича, а припёрлись в Реутов. Бомжи.

– Тебе смехуёчки, а у меня квартира выгорела, – с вызовом бросил Вадик, – Так что попридержи свой острый язычок, мать. Мне, честно говоря, не до шуток. Не хочешь помогать – так и скажи. Не ты последняя на свете осталась. Но не надо тут ля-ля.

– Извини, я не знала. Правда, извини… – Олеся встала и подошла к Вадику вплотную, – всё, забудь. Беру свои слова назад, – она обхватила его руками за шею, – я уговорю Таньку. Не беспокойся. Ну ладно тебе, я больше не буду. Честно-честно.

Ну и взгляд… Ох уж эти женщины… Вадик, чувствуя, как обжигает её дыханье, глядя в эти моментально поменявшие выражение глаза, очень хотел сейчас высказать всё, что думает о бабах. Но промолчал. И сказал совсем другое: