Бриллианты имперской короны. Осколок Ока Разума

Фостер Алан Дин

В тот раз, на Звезде Смерти, маленькие черные червячки впивались в ее мозг. Вопросы другого Правителя Империи, ныне покойного Моффа Таркина, машина, вплывающая в ее камеру. Черная машина без угрызений совести, незаконная, созданная имперскими учеными-извращенцами, в нарушение всех кодексов, законов и морали. Машина подплывала к ней, нагибалась, металлические конечности готовились точно, без эмоций, выполнять свою работу по бесчеловечной программе.

И она кричала, кричала, кричала, казалось, она никогда не остановится.

Что-то сильно ударило ее. Лея заморгала, обернулась

и увидела тревожно смотревшего на нее Люка. Она скользнула по стене и села, прислонившись к ней. Хин мелкими шажками подошел к Принцессе. Массивная фигура черноглазого яззема склонилась над ней. Одной рукой он с любопытством дотронулся до Леи, его хобот обнюхивал ее.

— С ней все будет в порядке. Хин, — сказал Люк гуманоиду, помогая Лее вытереть холодные слезы.

— Просто жестокая репутация Империи! — выкрикнул он Граммелу. Объяснение прозвучало неубедительно даже для его собственных ушей.

Граммел снова прижался к прутьям:

— Ее уже раньше допрашивали. Она что-то знает, — возбужденно настаивал он. — Кто она? Кто вы оба? Скажите мне! — Он ударил кулаком по прутьям. — Скажите мне! — Затем его тон стал вкрадчивым и мягким: — Может быть, я смогу походатайствовать за вас перед имперским представителем, кто бы он там ни был. Я хочу получить все, что смогу, от этого дела, слышите? Вы двое станете моим пропуском прочь из этого затерянного мира. Мне нужно вырваться отсюда и нужно повышение, которое обещал мне Эссада, и я хочу еще большего, если смогу это получить! Скажите мне, кто вы, что вам известно. Дайте мне что-нибудь, что я смогу использовать, любую информацию, с которой я могу действовать, чтобы мне не встретить вашего инквизитора безоружным!

Люк с жалостью посмотрел на Граммела.

— Кто вы? — в ярости завопил Граммел, беснуясь от собственной беспомощности, из-за того, что был вынужден просить, а к этому он не привык. — Почему вы так важны для него? Скажите, или я велю разрезать женщину на куски, несмотря на приказ Эссады! Скажите, скажите, скажите мне… а-м-м-м!

Через прутья решетки стремительно просунулась огромная лапа и вцепилась Граммелу в горло… почти. Отчаянными усилиями капитану-надзирателю едва удалось вырваться. За первой лапой потянулась вторая. Стоявший наготове солдат упал на колено и выстрелил. Даже при том, что оружие было поставлено на режим оглушения, от выстрела, ударившего Ки в бок, яззем покатился по полу. На густом мехе появилось черное пятно от ожога. Ки перекатился, держась за обожженное место, слегка задыхаясь и глядя сквозь прутья. Хин подошел к раненному товарищу, проверил его рану, также устрашающе сверкая глазами на Граммела. Затем двинулся к прутьям решетки.

Граммел стоял как раз на таком расстоянии, где до него нельзя было дотянуться. Он не улыбался. Хин тянулся к его горлу. Огромная рука шарила по воздуху в нескольких сантиметрах от капитана-надзирателя, который в это время массировал шею. Яззем вцепился в прутья и стал тянуть в обе стороны, напрягаясь изо всех сил.

Наблюдая за происходящим с академическим интересом, Граммел успокоил стоявшего рядом унтер-офицера:

— Больше нет никакой опасности, Пуддра. Они не смогут

сломать прутья. С ними и дюжина язземов не справится.

Несмотря на всю его уверенность, казалось, что Хину удалось неимоверным усилием все же слегка согнуть один прут. Затем он сдался, тяжело дыша. Держась за прутья и трясясь от ярости, он бросал на Граммела взгляды, полные открытой ненависти.

Граммел невольно тихонько вздохнул:

— Вот видите, что я вам говорил, — заметил он унтер-офицеру.

— С вами все в порядке, капитан-надзиратель? — спросил тот из-под бронированных доспехов.

— Теперь да, Пуддра, — заверил Граммел своего подчиненного. Затем он демонстративно сморщил нос. — Если не считать запаха, конечно.

Он непринужденно обратился к Люку:

— Вы, двое, должно быть, нечто особенное. Любой, кто может выносить запах яззема… — он скорчил гримасу и покачал головой с насмешливым изумлением. — Существовать среди такой вони больше пяти минут — значит, иметь какие-то ОСОБЫЕ качества, — Хин удостоил капитана-надзирателя бешеным ревом. — Давай, бесись дальше, — любезно сказал Хину Граммел, — как только мне удастся убедить директора шахты в том, что вы двое не стоите риска, чтобы дать вам оправиться для работы, я собственноручно разрежу вас на куски. Предварительно как следует спрыснув дезодорантом, конечно. — Он развернулся, чтобы уйти.

Пока он проделывал это, Хин издал странный звук. За ним последовало громкое «тьфу» из длинного хобота, огромный сгусток слюны попал Граммелу в шею, прямо над высоким воротником. Вытирая плевок, капитан-надзиратель злобно прорычал через плечо:

— Ах ты, ухмыляющаяся пародия на человека! Скоро, очень скоро. Обещаю тебе.

— Он резко сделал знак солдатам, и они исчезли в проходе вверх по коридору.

Хин отошел от прутьев и вернулся, чтобы проверить, как там Принцесса. Она потеряла сознание, и Люк одной рукой поддерживал ее. Раздалось ворчливое фырканье, и Люк со знанием дела прокомментировал:

— Да уж, настоящий принц, наш тюремщик.

Вместо ответа Хин поднял с пола кусок гравия. Перекатывая его между длинными пальцами, он без труда растер его в песок и дал ему высыпаться на пол.

— Я надеюсь, ты сможешь когда-нибудь с ним это сделать. Хин, — согласился Люк, глядя на яззема. — Правда, сейчас боюсь, что наши шансы вырваться отсюда, не говоря уж о том, чтобы добраться до капитана-надзирателя, не очень велики.

Раздался стон, и Принцесса протянула руки к Люку. Он схватил их, и она с удивлением открыла глаза. Сначала ее взгляд был неуверенным, потом она увидела, что Хин с любопытством разглядывает ее огромными глазами.

— Извини, Люк, — он помог ей подняться на ноги. — Но мысль о том, чтобы снова пройти через имперский допрос… я просто потеряла контроль.

— Это понятно. Но тебе не придется больше через это пройти. Я прослежу за этим.

Лея улыбнулась ему. Зачем подрывать такую уверенность простыми фактами?

Люк подошел к единственному окну и стал проверять прутья решетки, толчками обследуя их.

— Они именно такие твердые, какими кажутся, — буркнул он. — Отсюда не выйти.