Бриллианты на шее. Элита истребительной авиации Люфтваффе

Зефиров Михаил Вадимович

Это был первый из трех случаев, когда в самолет Хартманна попадали обломки сбитого им и взорвавшегося в воздухе вражеского самолета, принуждая его самого совершить вынужденную посадку.

Трепте, круживший над местом посадки Хартманна, убедился, что с ним все в порядке, и, покачав крыльями, улетел. Вскоре летчика подобрали немецкие пехотинцы и помогли ему вернуться обратно на свой аэродром.

Спустя два дня Хартманн заболел лихорадкой, и четыре недели провел на лечении в Пятигорске и Ессентуках. У него было достаточно времени, чтобы проанализировать тот бой. Он не повторил ошибок своего первого вылета. Он не нарушил летной дисциплины, точнее стрелял, а второй заход на Ил2 дал ему урок – перед тем как стрелять, приблизься к противнику.

Первая

победа позволила Хартманну сделать еще важный вывод. Он потерял свой самолет не в результате паники, глупости или неопытности, а потому что сразу же не отвернул в сторону. Сделай он это, и обломки «Ила» не причинили бы ему вреда. Фактически тогда он сформулировал свое главное правило: «Увидел – решил – атаковал – отвернул».

После излечения Хартманн поочередно летал ведомым у трех асов 7./JG52. Первым был кавалер Рыцарского Креста фельдфебель Ханс Даммерс, вторым – лейтенант Альфред Гриславски, также награжденный Рыцарским Крестом, а третьим стал кавалер Дубовых Листьев обер-фельдфебель Йозеф Цвернеманн. Каждый из них придерживался в воздухе своей тактики. Так, Даммерс был приверженцем агрессивного маневренного боя и мог легко довести противни ка до изнеможения, прежде чем его сбить. При этом они все открывали огонь по противнику не с дальней дистанции, как Россманн, а почти в упор. Имея возможность сравнить, Хартманн все больше убеждался в том, что наилучшим вариантом будет сочетание внезапной атаки с огнем с минимальной дистанции.

Хотя молодой пилот и добился первой победы в течение первого месяца своего пребывания на фронте, затем у него наступил дли тельный период «разбега». Нового успеха Хартманн добился только 27 января 1943 г., сбив в районе Армавира МиГ1. Вероятно, он ошибся с идентификацией противника, и скорее всего это был Як1 или Як7. Затем 9–10 февраля в ходе вылетов в районе г. Славянск-на-Кубани Хартманн сбил ЛаГГ3 и «Бостон».

15 марта 7./JG52 перебазировалась на полевой аэродром «Керчь-4». В тот же день ее возглавил обер-лейтенант Крупински, уже награжденный Рыцарским Крестом. Надо было решить, кто будет его ведомым. Однако новый командир имел славу сорвиголовы, и никто не горел желанием прикрывать его в бою.

Тогда к Хартманну подошел Россманн: «Герр лейтенант, не хотите ли вы стать ведомым обер-лейтенанта Крупински?»

Тот удивился: «Почему? Разве унтер-офицеры не хотят?»

Россманн смутился: «Старики» говорят, что он грубый начальник и не умеет летать. По их мнению, всем будет лучше, если его ведомым станет офицер. Вы согласны?»

Хартманн не мог отказать Россманну, хотя это его не радовало. Он чувствовал себя словно жертвенный агнец, а бычье упрямство Крупински еще более осложняло дело. Тот затем вспоминал об их первой встрече: «Он показался мне просто ребенком, он был молод и полон жизни. Когда он уходил, я подумал: „Какое молодое лицо!“

Кстати, именно Крупински стал называть Хартманна Bubi («мальчик», «детка»), и это прозвище закрепилось за ним на всю оставшуюся жизнь.

На следующий день они впервые вместе поднялись в воздух, при этом каждый считал, что ему сильно не повезло. Хартманн был уверен, что летит с сумасбродом, не умеющим летать, а Крупински думал, что получил в качестве ведомого младенца. Однако первый же боевой вылет изменил их мнение друг о друге.

Крупински оказался агрессивным и бесстрашным пилотом, который не только летал «как дьявол», но и сохранял в бою холодную голову. Разговоры о том, что он не умел летать, оказались чистой выдумкой. Правда, стрелял он не совсем хорошо, и часть боеприпасов расходовал впустую.

Хартманн компенсировал этот его недостаток своей точной стрельбой. Когда ведущий выходил в атаку, он старался держаться как можно ближе к нему. Он ждал, когда Крупински отвернет,

и ему хватало нескольких секунд, чтобы «закончить дело». Когда же атаковал Хартманн, ведущий держался выше и подсказывал тому, как лучше сманеврировать или оторваться от противника. Молодой летчик часто слышал в наушниках его голос: «Эй, Буби! Ближе, ты стреляешь слишком рано!»

Днем 24 марта, сбив в районе Керчи биплан По2, Хартманн одержал пятую победу и получил свою первую награду – Железный Крест 2-го класса.

1 апреля 7./JG52 перелетела на полевой аэродром около города Тамань на одноименном полуострове. В боях над Кубанью счет Хартманна начал расти, пока еще медленно, но неуклонно. Сбив вечером 30 апреля два ЛаГГ3, он преодолел рубеж в десять побед.

В начале мая Хартманн уже сам был назначен сначала ведущим пары, а чуть позднее – командиром звена. На рассвете 25 мая, вскоре после того как он поднялся в воздух, его «Мессершмитт» был атакован ЛаГГ3. Уходя из-под огня, Хартманн начал резкий набор вы соты в сторону солнца и, ослепнув на мгновение от ярких лучей, столкнулся с другим «ЛаГГом». Опыт планериста помог пилоту дотянуть до расположения немецких войск, где он и совершил уже пятую вынужденную посадку «на живот». Русский же истребитель рухнул на землю, и Хартманну засчитали уже семнадцатую победу.

После этого случая командир JG52 оберст-лейтенант Храбак, по рекомендации врачей, предоставил Хартманну отпуск. Четыре недели, проведенные в домашней обстановке с родителями и Уш, вдали от трудностей Восточного фронта, позволили ему полностью восстановить нервы.

Тем временем весной 1943 г. на Германию начались дневные массированные налеты американских тяжелых бомбардировщиков. Немецкая пропаганда пыталась принизить их эффективность. Во время своего отпуска Эрих однажды сидел в гостиной вместе с родителями, когда по радио начали передавать очередное выступление Геринга. Доктор Хартманн слушал его высокопарную речь со скептическим выражением лица. Потом он убавил громкость и, посмотрев сыну прямо в глаза, печально сказал: «Послушай меня, мой мальчик, сегодня они поют осанну, а утром распнут на кресте. Никогда мы не выиграем эту войну. Сколько ошибок и сколько пустых трат».

Хартманн вернулся в эскадрилью в конце июня, а уже 3 июля она перебазировалась на полевой аэродром около хутора Угрим, в 16 км юго-западнее Белгорода.

Утром 5 июля началась операция «Цитадель» – наступление Вермахта с целью разгрома советских войск на так называемой Курской дуге. В тот день Хартманн в четырех вылетах сбил три «Аэрокобры» и Ла5, преодолев планку в 20 побед.

Тем же вечером Bf109G6 обер-лейтенанта Крупински, поврежденный в бою в районе Белгорода, во время аварийной посадки в Угриме столкнулся с другим самолетом. С травмой головы пилот попал в госпиталь. Исполняющим обязанности командира 7./JG52 назначили Хартманна.

В трех вылетах 7 июля его жертвами стали три Ил2 и четыре Ла5, на следующий день в двух вылетах – еще четыре «Ла», а в двух вылетах утром 9 июля – Ил2 и два Ла5. Потом 10–11 июля он записал на счет еще по одной «лавке».

14 июля эскадрилья перелетела в Орел, на северный фас Курской дуги. Действуя оттуда, Хартманн в течение 15–17 июля сбил еще три Ла5, достигнув рубежа в 40 побед.

Затем 20 июля 7./JG52 переместилась обратно на Украину, на полевой аэродром около села Ивановка. В двух вылетах 31 июля он записал на счет пару Ла5, а на следующий день в четырех вылетах – еще пять советских истребителей. 3 августа эскадрилью снова пере бросили, на этот раз в Варваровку. За три дня жертвами Хартманна, по данным Люфтваффе, стали десять Ла5 и четыре Як7, и он превысил планку в 60 побед.