Bringing failure
Шрифт:
– Не нравится мне твое “возможно”, - Бартон был категорически не согласен с задумкой, которая могла привести к печальным последствиям, однако не стал продолжать мысль, ожидая ответа от остальных.
– Я бы не советовал, - покачал пальцем Тони, а Брюс тягостно молчал, поочередно переводя взгляд на каждого из присутствующих в комнате - Пока она в таком состоянии, у нас есть хоть немного времени, но если ты совершишь ошибку, мы потеряем и его.
– Пока она ещё не забыла, кто она такая, у нас есть шанс, - было видно, что Стиву это решение далось тяжело; он понимал всю опасность задуманного.
– Локи прав, мы не можем
Тот лишь удивлённо приподнял бровь, хотя подозревал, что поддержка может прийти только со стороны Стива.
– Фьюри?
– Локи обратил на директора прямой взгляд.
Директор подошел к капсуле, взглянул на Фелицию, будто ожидая от неё решающего ответа, и, пытаясь произвести хоть какой-то расчет относительно развития событий, спросил:
– Если она всё же вернется к нам, то какова вероятность, что она будет прежней?
Но даже бог обмана не посмел солгать в такой ситуации, он только пожал плечами и честно ответил:
– Я не знаю, но вам лучше приготовиться и мобилизовать все силы на случай… если ничего не выйдет, - но он умолчал о главном - о том, что та реальность больше неподвластна ему, что Фелиции придется бороться в одиночку…
Еще несколько секунд в лаборатории раздавался только писк кардиографа, которому сопутствовало всеобщее молчание.
– Вытаскивай, - после долгих раздумий приказал Фьюри Беннеру, и тот, не колеблясь, подошел к капсуле и с последним взглядом на Локи отключил ларингальную маску и осторожно отсоединил её от Фелиции…
***
Альтер-Асгард.
Её покои оказались пусты, как и его комната, каминный зал и другие помещения, которые Локи успел ей показать. Фелиция, проведя сутки в одиночестве, осмелилась покинуть дворец без его ведома. Он отобрал лошадь у воина, охранявшего периметр, и помчался на её поиски - по всем иллюзорным улочкам, по всем местам, где они совершали прогулки; он был у опушки леса и возле водонапорной башни, у гряды фонтанов в центре города и даже в амфитеатре, который они видели, проезжая мимо. Он пытался расспрашивать горожан, хотя знал, что не получит от них никакого ответа, так как изначально не вкладывал в них “содержания”. Они просто сновали по дорогам взад-вперед, сидели в тавернах, бесконечно выпивая и демонстрируя жизнь, которой никогда не было в мире иллюзии.
И только возле моста, пересекающего реку, Локи заметил женщину, что угостила Фелицию яблоком - она была единственной, чью личность он нарисовал хотя бы частично, не считая Вольштагга, денно и нощно поедавшего кабанятину в каминном зале.
– Где та девушка, что была со мной?
– спросил он, понимая, что и сознание этой женщины было незавершенным.
– Возьмите, - лишь проговорила она и протянула Локи яблоко.
– Глупая иллюзия!
– в ярости крикнул он, зная, что ничего не добьется.
– Я могу говорить то, что ты захочешь, - ответила она, видимо, повторив вторую фразу, которой невольно научила её Фелиция, и снова протянула свой дар.
– Она была здесь? Куда она ушла?
– он наконец-то напал на её след, но в глазах торговки была пустота…
На Локи обрушилось осознание, что Фелиция догадалась о том, что Асгард ненастоящий. Он погнал коня дальше - к воротам в город, боясь самого худшего, что Хранитель вот-вот доберется до неё, если она даст волю чувствам. Но пока был жив этот иллюзорный мир, была жива и она…
Бифрёст - самое
Фелиция не залатала воронку, и единственным возможным местом, куда она могла пойти - это на сторону Хранителя, но что ожидало ее там - Локи не мог и представить. Возможно, между ними происходила битва, которая выходила за рамки иллюзии, она могла быть невидимой, неосязаемой… Столкновение двух разумов в темноте искорёженного сознания… И Локи сделал единственное, что мог - шагнул в пропасть, широко распахнув глаза, будто надеялся разглядеть хоть какую-то деталь.
Переход был странным и быстрым, словно шаг из одной комнаты в другую. В воронке, из которой вышел Локи, не было видно иллюзорного Асгарда, здесь, как и с другой стороны, она представляла собою черную дыру в пространстве, а вокруг… Стена дождя, вмиг вымочившая до нитки, притопленная зелень коротко постриженного газона, серость отполированных камней - некоторые почти полностью исчезли под рябью глубоких луж вместе с близлежащими островками травы, другие возвышались над землёй покосившимися, покрытыми мхом плитами, и не было этим плитам конца среди бесконечных троп, змеящихся по саду камней. Лишь вдали виднелись одинаковые металлические сооружения, соединенные проводами - линии электропередач, какими пользовались в отставшем по развитию от остальных миров Мидгарде.
Чуть поодаль, прячась под черным зонтом, в чёрном одеянии стояла фигура. Локи подошел ближе, пытаясь разглядеть в силуэте знакомые черты, но та часть волос, которая виднелась из-под зонта, была насыщенного каштанового цвета.
– Я ждала, что ты придешь, - голос принадлежал, несомненно, Фелиции, и Локи, чуть наклонив голову, разглядел под полотном зонта знакомый профиль; она повернулась, и её губы тронула тень печальной улыбки.
– Что ты здесь делаешь? Где мы?
– Локи задавал вопросы, не имевшие значения; он обратил внимание на свою одежду - на нём был чёрный мидгардский плащ, черный костюм, белая рубашка, черный галстук и чёрные туфли с пятнами налипшей грязи.
– Место, откуда всё началось, - она кивнула в сторону камня, напротив которого они стояли.
– Отсюда начался мой путь. Путь воровки, - секунду помедлив, она негромко закончила: - убийцы…
Локи взглянул на прямоугольный камень в траве, на котором были выгравирована короткая эпитафия:
“1959-2004
Уолтер Харди
любимый муж,
любящий отец…”
Так это было место, где мидгардцы хоронили тела умерших! Воистину странный обычай, непонятный для обитателя другого мира, непривычный и, пожалуй, омерзительный. Зачем приходить сюда и разговаривать с костями?.. Локи заметил, что Фелиция совсем не похожа на себя саму всего день назад, когда он стал замечать за ней странности в поведении, изменения сознания. Сейчас в её зеленых глазах читался холод, возможно, некая обида, горечь - как дань месту, где они находились, но никак не та безмятежность и даже глупость, которые так ошеломили его совсем недавно.