Британец
Шрифт:
«За день до обмена».
«Пусть мужчины все проверит до прибытия русских».
"Выполнено. Значит, завтра уезжаем?
«Утром».
"А девушка?"
«Она идет с нами». Я подхожу к столу и передаю ее телефон
На следующее утро я стою на краю кровати и наблюдаю за ней. Она похожа на Спящую гребаную красавицу. Такая мирная и безмятежная. Я почти не хочу ее будить.
Почти.
Откинув одеяло, я обнажил ее во всей красе, в то же время внезапно разбудив ее. Ее заспанные глаза быстро мигают, пока она, наконец, не смотрит на меня. "Приготовься. Мы уезжаем через час ». Я иду в душ, чтобы смыть пот после утренней тренировки.
Она быстро преследует. "Куда мы идем?" Ее паника очевидна, когда я сбрасываю шорты и захожу в душевую. Она ничего не делает, чтобы скрыть свою наготу, стоя так смело, насколько я знаю, по другую сторону экрана.
Я не отрываю взгляда. «В мой дом».
Ее глаза расширяются. "Что? Нет, не могу ».
Мои руки останавливаются на моей голове, когда она взводится. Она снова приводит себя в состояние, совсем как прошлой ночью в лифте. Барьер медленно рушится. "Да, ты можешь."
«Что, если Перри не доставит тебе пристань или не вернет тебе деньги? Что тогда? Ты оставишь меня навсегда? "
Я напеваю себе под нос, словно обдумывая это. «Да», - отвечаю я, возвращаясь к мытью волос.
«Мне нужно вернуться к нему».
"Почему?" Я спрашиваю прямо. «Давай, Роза. Ты его не любишь. И это не могут быть гребаные деньги, потому что, оказывается, сейчас у него их нет ».
Ее лицо дрожит, замешательство смешивается с яростью. «И почему ты так отчаянно нуждаешься в этой пристани для яхт?»
Я не развлекаюсь ее вопросом, беру себя под струии и ополаскивая волосы. «Перестань на меня пялиться и иди пакуйся».
«У меня нет гребаной одежды, ублюдок».
Я выхожу из душа как пуля, толкая ее обратно в дверь. «Называй меня, как хочешь, но никогда не называй ублюдком».
Она хнычет, и на секунду я чувствую что-то странное. Чувство вины. Затем до меня доходит, когда я дышу
Дыхание.
Глубокие сдерживающие вдохи. «Будь готова через десять минут». Я дергаюсь, сопротивляясь притяжению ее магнитного тела, и хватаю свою черную рубашку с задней стороны двери ванной. "Одень это".
Она ловит ее, когда я бросаю в нее. "И ничего больше?"
Я смотрю на эти длинные ноги, внутренне стоня. Эти гребаные ноги. Какое мне дело, если они выставлены на полную? Взяв полотенце и обернув его вокруг талии, я прохожу в номер и нахожу Ринго. «Вызовите консьержа. Попросите их прислать женские джинсы из одного из магазинов. Размер два ».
Он быстро набирает обороты, и я возвращаюсь в комнату и обнаруживаю, что она все еще в ванной, хотя теперь ее верхняя половина прикрыта моей черной рубашкой. Это небольшое утешение. «Некоторые джинсы уже в пути».
«Мой герой», - бормочет она.
Я смотрю на нее. Я мог бы ее задушить. Довольно легко. А потом ухмыляется. Это чертовски сексуально.
Дерьмо.
Я хватаю ее за руку и вытаскиваю из ванной, подальше от себя, захлопывая за ней дверь.
Блядь.
Мой лоб встречается с деревом.
* * *
Мое настроение не улучшилось, когда я был готов. И когда я нахожу Роуз, ждущую у двери с моими людьми, нужно сделать еще один резкий скачок. Не потому, что они смотрят на нее. Они не делают этого. Но потому что в этих обтягивающих джинсах, моей черной футболке, ее серебряных каблуках с ремешками и подходящей сумочке, сделанной вчера вечером, она выглядит безупречно и красиво. Ее волосы собраны в беспорядочный хвост. Ее лицо без макияжа.
Она лишь на мгновение оценивает меня, рассматривая мой более повседневный вид с джинсами и футболкой. Затем она вызывающе смотрит в сторону.
Я беру ее за руку и подталкиваю к лифтам. Всю поездку она не произносит ни слова, даже не смотрит на меня. И она не извивается в моей липкой хватке, что, я уверен, должно ей причинять боль. Почему, черт возьми, она не протестует, хотя бы чтобы бросить мне вызов?
Когда мы выходим, люди ведут нас туда, где нас ждет лимузин, чтобы отвезти на частный аэродром. Ринго распахивает дверь, и когда я уже собираюсь затащить Роуз на заднее сиденье, я слышу это.