Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Лабутина Татьяна

Примечательно, что в своем письме к государственному секретарю Кейт упоминал о значительной денежной сумме (100 тыс. фунтов стерл.), которые ему были доверены королем. Не исключено, что эти средства шли на подкуп высокопоставленных чиновников (возможно, что и самой великой княгини), судя по тому, что дипломат отмечал: «Эти суммы выплачивались время от времени различным лицам» 130 .

В этой же депеше Кейт обращался с просьбой, чтобы его сыновьям оказали покровительство в продвижении по службе. «Это первая за всю мою двадцатилетнюю службу просьба, – писал посланник, – которую я прошу для себя лично … Я никогда не просил о почестях, должностях, прибавке жалованья, и никогда не отказывался от поручений, полагая, что могу быть полезен на службе Его Величества» 131 . В завершение он почти умолял государственного секретаря похлопотать перед королем о своей отставке.

130

Ibid. P. 34.

131

Ibid. P. 35.

Однако правительство

Великобритании не спешило удовлетворить просьбу дипломата: Кейту пришлось пробыть в России еще два года. В конце декабря 1761 г. в своих мемуарах он оставил запись о кончине императрицы Елизаветы Петровны и о вступлении на российский престол нового государя. «В тот же вечер, когда скончалась императрица, – писал посланник, – барон Лефорт, известный мастер церемониала, прибыл в мой дом (так же, как и в дома других иностранных министров) и сообщил, что на следующее утро император и императрица будут принимать наши соболезнования на галерее двора без особых церемоний. В указанное время я прибыл ко двору. Их Высочества (великий князь Петр III и великая княгиня Екатерина Алексеевна – Т.Л.) появились вместе и принимали нас доброжелательно. Затем мы имели честь отобедать с ними за столом, накрытым на 100 персон, где все … бросали жребий, кому, где сидеть. Но главное, что я хочу сообщить, – продолжал Кейт, – это то, что император (он всегда относился ко мне доброжелательно) приблизился ко мне и шепнул на ухо, что надеется, я останусь с ним, поскольку днем раньше он направлял курьеров в армию с приказом не продвигаться в прусскую территорию, чтобы избежать всеобщего недовольства» 132 . Петр III также добавил, что генерал Чернышев отдал приказ вывести войска из Австрии, которые маршем возвращаются на родину.

132

Ibid. P. 41.

Как видно из данного сообщения, симпатии к Пруссии император начал демонстрировать буквально с первых дней своего правления. Подобная политика российского государя отвечала интересам Великобритании, и потому Кейт спешил поздравить короля «со столь счастливым оборотом дел». «Я надеюсь, – писал дипломат, – король Пруссии счастливо выйдет из войны, а Его Величество сможет покончить со ссорой с Францией с почетом для себя и преимуществами для своего народа». Кейт предлагал воспользоваться создавшейся ситуацией и незамедлительно возвратиться к вопросу об обсуждении продления действия торгового договора с Россией. По-видимому, для этой цели предполагалось кого-то подкупить, если Кейт просил о выделении «необходимой денежной суммы» в свое распоряжение «в интересах королевской службы» 133 .

133

Ibid. P. 42.

Первые меры, принятые Петром III, нашли свое отражение в мемуарах Кейта. Он отмечал, что император стремится завершить войну (речь шла о Семилетней войне – Т.Л.) и заключить мир на «справедливых и разумных условиях». Посланник с удовлетворением отмечал, что Его Императорское Высочество «при каждом удобном случае выражает недовольство Францией и всем, что идет от Франции». В подтверждение своих слов он ссылался на выдворение из страны труппы французских комедиантов. В то же время император с большей симпатией стал относиться к британскому посланнику, посещая его дом и за приватной беседой выказывая «дружеское расположение» к королю Георгу III.

Бесспорный интерес в мемуарах Кейта представляют его высказывания о внутренней политике Петра III. Дипломат полагал, что император «ведет себя мудро и с достоинством в каждом деле». Он отправил в отставку своих недоброжелателей «со всей предупредительностью». Старый граф Лесток был освобожден из ссылки в день вступления императора на престол. Граф Хорст по освобождении получил 1 тыс. марок в качестве благодарности от императора, а также саблю из его рук. Но более всего подивили посланника намерения Петра провести реформы в государстве. Так, в январе 1762 года император впервые посетил Сенат, где объявил, что «знать и джентри России должны быть свободными и свободно общаться со знатью других европейских государств, а также поступать на их службу, не испрашивая особого позволения у него самого, а также других престолонаследников». «Милорд, – обращался посланник к госсекретарю графу Буту, – Вы не можете представить то удивление и радость, с которой знать встретила подобное заявление императора, почувствовав себя не рабами, а действительно свободными гражданами». Кейт обратил внимание на то, что император «не забыл и о простолюдинах». Он приказал снизить цену на соль и заявил, что впредь она должна оставаться неизменной. И хотя подобный указ существенно подрывал государственный бюджет, император желал хотя бы таким образом облегчить участь бедняков. «Подобные великодушие и щедрость императора вселили радость в сердца людей, одновременно возвышая авторитет императора в глазах европейских держав», заключал Кейт 134 . Среди «благодеяний» императора дипломат упомянул также его распоряжение об упразднении Тайной канцелярии или «государственной инквизиции», которая, на взгляд Кейта, была еще «отвратительнее и ужаснее», чем испанская инквизиция. Примечательно, что перечисляя указы, изданные Петром III, Кейт отметил: было незаметно, чтобы императрица принимала какое-либо участие в государственных делах. И, как отмечалось в комментариях к мемуарам, это была существенная ремарка, объяснявшая последующие события (переворот 1762 г. – Т.Л.) 135 .

134

Ibid. P. 45.

135

Ibid. P. 46.

Одна из последних записей, касающаяся правления Петра III, датировалась в мемуарах Кейта 23 марта 1762 г. Дипломат рассказывал о том, что был удостоен приглашения на аудиенцию к императору, на которой вручил ему полученное накануне от Георга III послание с поздравлением о вступлении на престол. В нем, в частности, говорилось о пожелании короля, чтобы «первые шаги Его Императорского Величества были

направлены на достижение общественного мира, что принесет ему титул европейского миротворца». Поздравления короля были встречены, по словам Кейта, «с благодарностью и теплотой». Император заявил, что признателен королю за его добрые пожелания и что сам он был бы счастлив заслужить подобный титул и приложит все усилия к достижению «этой великой цели». После официальной части начался обед, на котором присутствовало около 40 персон. В середине первой перемены блюд император предложил тост за здоровье короля Пруссии, а к концу обеда «предложил выпить за всеобщий и счастливый мир». Собравшиеся, повествовал посланник, «с удовольствием этот тост поддержали» 136 .

136

Ibid. P. 47–48.

На этой восторженной ноте завершилось повествование Кейта в мемуарах о правлении императора Петра III. Далее он подробно описывал события дворцового переворота 1762 г., которые нашли свое отражение также в его депешах государственному секретарю. «В пятницу на прошлой неделе в девятом часу утра (в то время как я собирался в Петергоф на встречу к императору) ко мне в комнату вбежал один из моих слуг и в сильном испуге рассказал мне, что на другом конце города обнаружилось восстание. Гвардейские полки взбунтовались и замышляли ни более, ни менее, как свержение императора с престола, – сообщал посланник в Лондон. – Я узнал, что императрица находилась в городе … гвардия и остальные полки гарнизона провозгласили ее своей государыней и императрицей, … она в Казанском соборе, где служили молебен по случаю происшедшего события … Члены всех высших коллегий и все знатные сановники присягали в верности новой императрице, что уже прежде того было сделано гвардией и всеми полками» 137 .

137

Дипломатическая переписка английских послов и посланников при русском дворе (далее – «Дипломатическая переписка…») // Сборник императорского российского исторического общества. Т.XII. СПб., 1873. С. 2.

Кейт обращал внимание, с одной стороны, на тот факт, что эти события были похожи на «внезапную революцию», которая вспыхнула и совершилась «не более как в два часа времени, причем не было пролито ни капли крови», а с другой, подчеркивал, что все происшедшее «замышлялось давно» 138 . Слышать подобные слова из уст британского посланника неудивительно, поскольку, как мы помним, замысел и конкретный план переворота разрабатывался великой княгиней Екатериной Алексеевной с его предшественником – послом Великобритании Чарльзом Уильямсом еще летом 1756 г. 139 Между тем, Екатерина в письме от 2 августа 1762 г. сообщала Станиславу Понятовскому о том, что ее «восшествие на престол» замышлялось шесть месяцев, добавляя при этом, будто бы инициатива предприятия исходила не от нее самой, а от ее ближайшего окружения, а она просто «стала вслушиваться в предложения», которые ей делались со времени смерти императрицы Елизаветы Петровны 140 .

138

Memoires… P. 53.

139

См.: Глава I.

140

Письма Екатерины к Понятовскому // Тайны и истории Екатерины II в воспоминаниях современников, оценках историков. М., 1998. С. 129–130.

В письме Понятовскому Екатерина подробно останавливалась не только на событиях, связанных, по ее собственной характеристике, с «переворотом», но и на причинах, которые его вызвали. Петр III «потерял ту незначительную долю рассудка, какую имел, – писала Екатерина. – Он во всем шел напролом, … хотел сломить гвардию, для этого он вел ее в поход; он заменил бы ее своими голштинскими войсками, которые должны были оставаться в городе. Он хотел переменить веру, жениться на Л.В. (Елизавете Воронцовой), а меня заключить в тюрьму» 141 . Подобное поведение императора, по мнению Екатерины, и спровоцировало действия заговорщиков. Кроме того, указанные события, на ее взгляд, проистекали «из ненависти к иностранцам», а Петр III «сам слывет за такового» 142 .

141

Там же. С. 129.

142

Там же. С. 134.

По мнению Роберта Кейта, причин, вызвавших «революцию» (так окрестил произошедшие события посланник), было несколько, главная из которых заключалась «в отнятии церковных земель и в пренебрежении императора к духовенству». Кроме того, большое недовольство вызвали попытки императора ввести строгую дисциплину в армии, особенно в гвардии, «привыкшей до того времени к лени и распущенности». Это недовольство еще более усилилось, когда Петр III вознамерился отправить большую часть гвардии в Германию для войны с Данией с целью защиты герцогства Голштинии. «К этой мере, – подчеркивал посланник, – и весь народ относился весьма враждебно, тяготясь новыми издержками и опасностями». И хотя государь, на взгляд Кейта, обладал «многими прекрасными качествами и в течение своего кратковременного царствования не сделал ничего жестокого; но дурное воспитание развило в нем отвращение от занятий, а неудачно выбранные любимцы еще более усилили в нем этот недостаток, отзывавшийся полным беспорядком во всех делах государственных». К тому же, император был безосновательно убежден в том, что «милости, щедро розданные им при вступлении на престол, навсегда укрепили за ним любовь народную, вследствие чего он предался полной беззаботности и бездействию, столь пагубно отразившимся на его судьбе … Рассеянная жизнь и постоянная лесть низких личностей, окружавших его, вредно подействовали на его рассудок», – заключал посланник 143 .

143

Дипломатическая переписка. Указ. соч. С. 8–9.