Бродский глазами современников
Шрифт:
Нельзя представлять себе традицию русской поэзии в виде одного направления, одной ветки. Их несколько, и они очень разные. Поэтому говорить о сдвиге парадигмы не имеет смысла, в свое время казалось, что это сделал Маяковский, но затем выяснилось, что это ему не удалось. Мне кажется, что в своем творчестве Бродский перемешал Цветаеву и Пастернака. Разумеется, внеся нечто новое, свое, отчасти продиктованное временем. Возможно, с помощью англоязычной поэзии, о которой судить могу только по переводам.
Разделяете ли вы отношение Бродского к языку?
Да, язык есть Бог. В нем — "наше все". Мы только осуществляем выбор, но и он подсказан
В какой степени поэзия вообще, и поэзия Бродского в частности, является самосознанием языка?
Поэзия формирует нашу речь; с детства мы впитываем язык вместе со стихом. Это неудивительно: природа поэзии заключена в собственно- речевом элементе (имею в виду соссюровское противопоставление языка и речи). Поэзия предназначена для увековечения чисто речевых летучих моментов устной речи, в первую очередь интонации. Зависимость между поэзией и языком несравненно большая, чем между языком и прозой.
Как вы себе представляете трудности и преимущества жизни поэта в иноязычной среде?
Трудности представляю себе очень хорошо. Родная речь — питательная среда поэзии. Тут важны все изменения, которые претерпевает язык; каждая речевая ситуация может породить новые стихи. Известно, что оглохший человек через некоторое время начинает плохо говорить, утрачивает правильную речь. Так и поэт, потеряв связь с родным языком, может прекратить писать на нем. Слава Богу, с Бродским этого не произошло; думаю, в силу его дарования и ума — понимания опасности, которая грозит ему, и готовности ее преодолеть.
Анатолий Найман цитирует в своей книге Ахматову, сказавшую по поводу "дела Бродского": "Какую биографию делают нашему рыжему, как будто он специально кого-то нанял" [155] . Видите ли вы в феномене Бродского слияние дара и судьбы?
К сожалению, у нас часто поэзию подменяют биографией. Я не согласна с ахматовским пониманием биографии (или судьбы). Мне кажется оно старомодным. С моей точки зрения, биография — дело десятое. У Баратынского или Тютчева ее, можно сказать, "не было". А Мандельштаму ее навязали. Возможно, биография сыграла в мировой славе Бродского известную роль, но, мне кажется, последнее время он тяготится биографией и предпочитает разговор о самих стихах.
155
Анатолий Найман, "Рассказы о Анне Ахматовой" ("Худож. лит-ра": М.( 1989), С. 10.
Виктор Кривулин объясняет "нотки самоотвращения" в обрисовке автопортрета Бродского чувством поражения [156] . Как по-вашему, знакомо ли Бродскому это чувство?
Чувство поражения, мне кажется, здесь ни при чем. Наверное, как и всякому человеку, оно ему знакомо. Но если говорить о лирическом автопортрете, то "нотки самоотвращения" необходимы: они модернизируют романтический облик поэта, придавая ему новый, современный смысл.
По собственному признанию Бродского, он пробовал тягаться почти со всеми русскими поэтами: от Антиоха Кантемира до Пастернака. Исключение им сделано лишь для Цветаевой, с которой он решил не вступать в соревнование [157] . Почему?
156
А.
157
"The Art of Poetry XXVIII: Joseph Brodsky", interviewed by Sven Birkerts in December 1979 ("Paris Review", Vol. 24, No. 83, Spring 1982, P. 104). Reprinted in "Writers at Work: The Paris Review Interviews English Series", Ed. by George Plimpton (New York, 1988), P. 373-412.
Это только кажется Бродскому, что он не вступил в соревнование с Цветаевой. Кажется из любви к ней. На самом деле ее-то он как раз и "победил"; сказать, например, что он победил Пушкина или Мандельштама я бы не решилась.
Имеет ли "вещизм" Бродского акмеистические истоки, или он является метафорой чего-то другого? Чего?
Уроки акмеизма Бродский усвоил, конечно; но, может быть, предметность и конкретность его поэзии больше связаны с Державиным, чем с Ахматовой и Мандельштамом.
Чем обеспечивается у Бродского плотная насыщенность его поэтики семантикой?
Бродский — поэт напряженной мысли, ускорение которой обусловлено эмоциональным напором и интонационной взвинченностью.
В эссе о Достоевском Бродский сказал: "Всякое творчество начинается как индивидуальное стремление к самоусовершенствованию и, в идеале, — к святости. Рано или поздно — и скорее раньше, чем позже — пишущий обнаруживает, что его перо достигает гораздо больших результатов, нежели душа" [L:161/IV:181-82]. Чувствуете ли вы такой разрыв между пером и душой у самого Бродского?
Такой разрыв в основном имеет место у поэтов романтического склада. Поскольку Бродский к ним принадлежит, его лирический герой, отмечен некоторыми "совершенствами", которых, возможно, "не достоин" автор. А с другой стороны, я думаю, что слишком верный себе его лирический герой, подчиняясь Урании, несколько обеднен и ограничен в сравнении с автором. Душа поэта человечнее, богаче.
Иосифу Бродскому
Проданный в Египет не мог сильнее тосковать,
Яростнее, настойчивей, упрямей, отчаянней,
Чем вы, Иосиф, или ты, Поэт, — как сказать
Я не знаю лучше. Экономные англичане
Совместили единственное и множественное число,
В одном чирикающем словце у них "ты" — ласковое объятье
Нежное, дружеское — не правда ли, нам повезло? —
И добротное "Вы" — степенное рукопожатье.
Но я не знаю, как рассказать про золотоносную тень на Кирочной (Щедрина)
И Пестеля ее далекому обладателю, когда в декабре проезжаю,
И фонарный проливается свет, "мед огней вечерних" на
Марсово поле, Фонтанку — здесь она, вижу, с краю
Всегда живет молодая сопутствующая нам тоска
Радужная, счастливая, теплое рыданье,
Ранних стихов ленинградских безгрешная река
Подо льдом узорным — позднейшим напластованьем.
Сколько души понадобилось, чтобы освоить чужой язык,
Обуздать, приспособить, укротить, войти в него,
Поселиться, прижиться, чтобы в нервную ткань проник,