Бродяга и его Брат
Шрифт:
Бродяге спать не хотелось, после слов Брата в душу вкрались смятение и тревога.
Бродяга размышлял: может, Брат пошутил над ним? Но голос был тверд. Как много событий принес ему этот день, как много перевернул он в душе, как тут можно уснуть!
Ночь была тихая, вокруг трещали сверчки. Звезды не переставали радостно перемигиваться между собой.
На следующее утро Бродяга, как обычно, проснулся от прикосновения первых лучей солнца. Живот еще помнил о вчерашнем ужине, захотелось прикоснуться языком к холодной
– Побежали к роднику? – предложил Бродяга, и они пустились вниз по тропинке к роднику. Птички разлетались в разные стороны с их пути, куропатка с шумом выпорхнула из травы и улетела.
С каждым глотком холодной родниковой воды по телу пробегал освежающий холодок. Бродяга долго и наслаждением лакал воду.
Потом они с Братом побежали на прогулку. Брат бежал впереди по известной только ему тропе; она вела то сквозь чащу леса, то по краю пропасти, то на крутые склоны. После этого волки спустились назад в долину и долго бегали друг за другом.
Когда Бродяга догонял Брата, тот старался увильнуть от нападения друга, а потом падал на спину и, оскалив зубы, защищался от нападения Бродяги. Тут же Бродяга сам убегал, а Брат длинными прыжками настигал его, вцеплялся зубами в загривок и валил Бродягу на землю.
– Самое уязвимое место у волков – это шея, – учил Брат Бродягу, – никогда не подставляй его. Если враг схватит тебя за шею, то вывернутся непросто. Самое же нежное место – это уши: вывернуться можно, но только если справишься с адской болью.
Бродяга в это шуточной борьбе пытался спрятать шею и не подставить уши, но Брат ловкими быстрыми движениями доставал уязвимые места, и Бродяга, падая, ощущал у самого горла зубы Брата. В один миг острые клыки могли бы прокусить тонкую шею Бродяги, но Бродяга знал, что Брат не причинит ему никакого вреда. Под конец уставший Брат перестал убегать. Он защищался тем, что подставлял свой бок, не давая Бродяге дотянутся до шеи. После игры они растянулись на траве и до вечера дремали под шелест колышущейся травы.
Поздно вечером они поднялись в горы, на ту площадку, с которой они высматривали пасущиеся в долине стада овец, и растянулись на прохладных камнях. В ногах чувствовалась тяжесть от сегодняшней погони друг за другом, но на душе было легко и радостно. Бродяге никогда ещё не приходилось столько бегать!
Брат рассказывал про свою жизнь, а Бродяга, положив голову на лапы, слушал его. Брат рассказал, как во время очередной облавы на волков его мать увела свое потомство в эти горы, а их отец с другими волками, отвлекая охотников, ушёл в степи. В горах они прятались некоторое время, но потом их и там обнаружили. Убегая вместе со стаей, он сорвался с невысокой скалы и повредил себе лапку. Так он не мог больше следовать за всеми, и тогда мать спрятала его в расщелине скал и наказала сидеть до ночи, указав сторону, куда надо будет идти, когда он сможет шевелить лапкой.
Он просидел в этой расщелине несколько дней и ночей, прежде чем
Запахи от туда шли очень заманчивые. Один дом стоял поближе к горам, в отдалении от других домов. Возле собачьей будки он увидел полусъеденную тушу барана. Забыв про осторожность, он набросился на тушу и с рычанием стал отрывать куски мяса.
Деревенские собаки почуяли его присутствие и с громким лаем кинулись к нему. Убежать он все равно не смог бы; закрыв глаза от страха, он уже представил, как эта стая разрывает его на куски. Но вдруг эта устрашающая орава, не добежав до него, остановилась. Маленькие собачки злобно верещали, выглядывая из-за больших псов, большие чуть приутихли, оскалив зубы. Бродяга смотрел ни них, ничего не понимая: почему эта стая, испугавшись волчонка, облаивает его издали. Но когда он оглянулся назад, то остолбенел от ужаса: за ним высился силуэт огромной собаки. Она была до того огромная, что могла разом проглотить Брата.
– Не бойся, – прогрохотал голос огромной собаки. – Они сейчас убегут.
И стоило ему еще раз открыть свою огромную пасть, как визгливая орава вмиг разбежалась. У Брата от волнения задрожали лапки.
– Если ты голоден, то можешь погрызть кости, – пробасил огромный пёс.
Но Брат уже забыл про голод, ноги вдруг отказались держать его, и он прилег на землю, разглядывая огромный силуэт. Так он оказался в гостях у пса, которого звали Актосом, до тех пор, пока сам не окреп и пока не зажила его лапка.
Актос оказался хорошим другом. Он всю жизнь сидел на цепи и охранял сельский склад. Раз в несколько дней к нему приходил его хозяин, приносил кости или тушу барана, наливал полный таз воды и уходил. Изредка к нему забегали деревенские собаки, шатающиеся без дела, и, облаяв, быстро убегали.
А он томился один. Жизнь проходила мимо него, и он наблюдал за ней лишь издали. Появление волчонка очень обрадовало Актоса: это хоть как-то скрасило его серую жизнь. Ночами они спали в его огромной будке; Брат, прижавшись к псу, ощущал тепло своего нового друга, и от этого ему становилось спокойнее.
– А как твоя семья, ты их искал потом? – спросил Бродяга
– Свою семью я больше не видел и даже не знаю, живы ли они, ответил Брат.
– Будем надеется, что им удалось скрыться, – Бродяга тяжело вздохнул. – А есть ли место, где волкам хорошо живется?
– Мне рассказывала моя мама, а ей её мама, что давным-давно у этих Синих гор волкам жилось привольно, сытно. По этим степям бродили огромные стада антилоп, диких лошадей, сайгаков, а зайцев и сурков была туча. Тогда здесь жили тысячи волчих семейств, жили дружно и весело. Никто не дрался за территорию, никто не знал, что такое голод. В те времена волки не запасались пищей впрок, на охоту выходили, когда было нужно. Это были самые счастливые времена.