Бродяга. Европейская гастроль

Зугумов Заур Магомедович

– И еще я хочу открыть тебе страшную тайну, мой мальчик. Туман не опускается на землю для того, чтобы помешать твоему выстрелу, ветер не начинает дуть для того, чтобы увести твою стрелу в сторону, жесткий лук создан лучником не для того, чтобы ты осознал свою слабость. Все это существует само по себе. Это ты решил, что сможешь в этих условиях точно поразить мишень. Поэтому, либо перестань жаловаться на трудности и начинай стрелять, либо усмири свою гордыню и выбери себе более легкую цель. Цель, по которой можно стрелять в упор.

Аэропорт Малаги «Коста дель Соль»

Через

несколько дней, ближе к обеду, с инвалидной тростью в правой руке, целлофановым пакетом в левой и небольшой, но достаточно дорогой барсеткой на перевес, где была ксива и лопатник – этакий поросенок [36] , забитый до предела, я спускался по крытому трапу, который был только что доставлен к брюху пузатого Boeing 747 в аэропорту Малага Коста дель Соль. Андалусия встречала пассажиров легким ветерком, от чего выглянувшее из-за горизонта солнце не доставляло дискомфорта. Воздушная гавань оказалась большим аэропортом (четвертый по своим размерам и пропускной способности самолетов в Испании) и находилась в 8 километрах от города Малага.

36

Поросенок – забитый под завязку деньгами кошелек.

На мне был синий, достаточно, но не вызывающе модный костюм, безупречно белая рубашка и галстук в тон костюму. На пальце правой руки красовалось тонкое обручальное кольцо, но из золота самой высшей пробы, по которому разбирающаяся в тонкостях аксессуаров джентльмена леди, тут же определит кто пред ней. На безымянном пальце левой руки – перстень с крупным изумрудом, подарок старого кореша на днюху, который придавал не просто изыск его владельцу, но и служил чем-то вроде ширмы, ибо закрывал наколку в виде перстня. А манжет рубашки закрывал наколку между большим и указательным пальцами. На запястье левой руки не бросающиеся в глаза, но жутко дорогие Patek Philippe. Часы данной марки носили только монархи и высокопоставленные лица: президенты стран и брендовых компаний и им подобные. Дамы всегда обращают внимание на мужские часы, которые рассказывают леди не только о времени, но и о характере, образе жизни и финансовом состоянии его владельца. А многие мои похождения были связаны именно с дамами, с которыми я знакомился в театрах, на выставках и иных мероприятиях подобного рода, где можно было сорвать хороший куш. Но чаще всего знакомство происходило в пути. Поэтому я неплохо изучил женский взгляд на ту или иную вещь, которая в первую очередь бросается в глаза леди.

К этой категории особого внимания со стороны представительниц прекрасного пола я бы отнес еще два аксессуара в гардеробе мужчины: туфли и парфюм. Если глаза – это зеркало души, то обувь – это зеркало мужского стиля, поэтому, туфли я всегда выбирал себе классические, предпочитая английские марки. На этот раз на мне были мокасины темно-синего цвета, ибо инвалидная палка (заметьте, не трость), и туфли на каблуке смотрелись бы смешно и глупо.

Что же касалось парфюма, то в нем я, можно сказать, не разбирался тогда, не разбираюсь и сейчас. Сегодня мне нравился один, завтра другой, но главной составляющий была цена, и, соответственно, запах – они должны были быть очень дорогими и с запахом, сводившим дам с ума.

Некоторые читатели считают, что так подробно описывая разного рода дорогие аксессуары, которые я предпочитаю, я пытаюсь выглядеть в глазах масс этаким денди или светским львом «воровского уезда». Но это далеко не так. Хотя, не скрою, мне, как и большинству моих «коллег», не просто так нравятся драгоценности, ювелирные украшения, дорогой парфюм и брендовые марки мужского гардероба. Дело в том, что главной составляющей здесь была и остается личная безопасность. Но не в смысле предотвращения угрозы для жизни, а угрозы ареста. Что в некоторых случаях можно считать за одно и то же.

Не буду на этот счет особо распространяться, приведу лишь один случай, который произошел со мной в Калининграде и который в полной мере отображает почти всю «палитру» правоохранительных

органов. Я был задержан по подозрению в воровстве и содержался в «обезьяннике» уже вторые сутки. Знал точно, что на меня у ментов ничего не было за исключением того, что был судим за воровство. Поняв, что добиться чего-либо от меня – голый номер, а доказательств ноль, сверху дали команду отпустить. Я, естественно, еще не знал об этом, но тот легавый, который должен был привести приказ в действо, решил урвать с «паршивой овцы» хоть шерсти клок. Чего только я не повидал на своем веку, но чтобы легавый просил туфли, такого я не припомню. Следует отметить, что ни одной из рыжих цацок на мне не было, зато были какие-то брендовые туфли, сейчас уже не помню марки, но этот черт, видно, неплохо разбирался в моде. Я потом вспомнил, как при шмоне он такими горящими глазами разглядывал мои вещи, что я тут же это просек и взял на заметку.

Несколько человек, которые встретились мне на пути, пока я не поймал такси, точно подумали, что я умалишенный. Да я бы и сам так подумал. Ну, представьте, еще не совсем стемнело, идет мужчина, в приличном костюме и в каких-то грязных домашних тапочках. Можно было бы заменить мой костюм на халат, он бы сделал и этот обмен, но, слава Богу, возможности такой у этого козленыша не было.

Это я описал момент, при котором вины моей не было ни на йоту. Когда же вор «на деле», тем более за границей, необходимо иметь на себе такие цацки, от которых даже слывший в своём окружении честный мент не смог бы отказаться. В конце концов, даже все драгоценности мира не идут ни в какое сравнении с месяцем, проведенным за решеткой.

И еще несколько строк в этой связи. Прочитав перечень моих аксессуаров, читатель, наверное, недоумевает. Ну ладно там парфюм, цацки, прикид, но котел [37] , ведь продав его даже за полцены можно было не только приобрести новую ксиву, но плюс к этому жить на широкую ногу в Европе как минимум год, а то и больше, все зависело от аппетита. Дело в том, что часы эти были очень качественной подделкой. Даже не все часовые мастера сразу это определяли. Забегая вперед скажу, что сбагрил я их одному высокопоставленному мусору за услугу, которая обошлась бы мне, плати я наличными, в сотню, а то и полторы тысячи баксов.

37

Цацки, прикид, но котел – драгоценности, внешний вид, часы.

Ступив на землю Сервантеса и Пикассо, в первую очередь, при входе в здание аэропорта, я стер с лица надменное выражение старого вора перевоплотившись в больного и немощного дедусю с милой и открытой улыбкой. Мне предстоял главный экзамен в этом «ВУЗе» под названием таможенный и паспортный контроли. Но все мои потуги с документом могли здесь же и закончиться. Более того, отсюда я мог бы укатить прямиком в Альхаурин-де-ла-Торре (тюрьма в Малаге), заподозри что-либо неладное в моем поведении представители этого ведомства. Дело в том, что возле каждого окошка почти в любом аэропорту мира на полочке лежит небольшое приспособление, похожее на школьное точило для карандашей, куда, в случае сомнений таможенника, пассажира просят вставить большой палец. А это было для меня сродни смертному приговору. Я, конечно же, утрирую, но, как говорится, «каждому свое». А теперь представьте, как я проходил это препятствие, конечно же, с напускным безразличием, но с волнением, описать которое весьма сложно.

Но все хорошо, что хорошо кончается. Основная преграда была пройдена и я, как обычно при подобного рода обстоятельствах, решил оглядеться. В первую очередь мне необходимо было забрать багаж с ленты. Забыл сказать, что Михоил дал мне в дорогу, подчеркнув «фартовый и на время», свой, довольно дорогой и весь потертый саквояж, который я сдал в багаж. Саквояж, естественно, мне нужен был для понта. А хороший понт – те же деньги, как говорят у нас в Кукуево. В нем лежали: две белые сорочки и пижама с оторванными бирками, брюки, домашние тапочки, смена белья, средства гигиены, история болезни «Инвалида», куча просроченных лекарств, которые тот употреблял, ну и еще разные мелочи.